воскресенье, 23 апреля 2017
Название: Трасса А7
Автор: 
team Fantasy footballРазмер: макси (17 280 слов)
Пейринг/Персонажи: Роберт Левандовски/Марко Ройс;
второстепенныевторостепенные и эпизодические в порядке появления – Скарлетт Гартманн, Усман Дембеле, Пьер-Эмерик Обамеянг, Феликс Пасслак, Томас Тухель, Лиза Мюллер, Томас Мюллер, Ларс и Свен БендерыКатегория: джен, слэш, элементы гета
Жанр: мелодрама, мистика; сонгфик
Тип АУ: фантастическая роад-стори!АУ
Рейтинг: PG-13 – R
Саммари: Лучшее приключение, которое может с тобой случиться, – это жить своей мечтой.
Предупреждение/Примечание: очень по мотивам фильма
Капли мелкого дождя, залетавшие в открытое окно, стали противно холодными. Марко поежился и поднял воротник куртки.
— А почему… — он запнулся, подбирая слова. — Почему он — тут, а она — там?
Роберт глядел на него непонятным взглядом.
— Потому что в Геттингене нет детской онкологии, — пояснил он. — А к Лизе Томас ездит при каждой удобной возможности. Хотя у него их не так уж и много.
— Он мог бы работать в обычной детской больнице, — упрямо сказал Марко. — Раз уж хотел лечить детей.
— Томас на самом деле очень хороший врач, — мягко сказал Роберт, как будто это все объясняло.
Больше он не прибавил ни слова, но Марко ничего не спрашивал, сидел, тупо глядя, как по лобовому стеклу бегут капли, собираясь в речку над дворниками и крохотным водопадом обрушиваясь куда-то вниз, за пределы видимости. Окно Марко так и не закрыл, а дождь усиливался, и левое ухо уже начинало ныть от холода.
— Я понял, — вдруг сказал Марко и выскочил из машины.
Роберт догнал его уже у входа в больницу, где мгновенная решимость покинула Марко, и он топтался, не пытаясь пройти в стеклянные двери.
— Ну, — требовательно сказал Марко, поворачиваясь к Роберту всем телом. — Как это работает? Я должен просто захотеть, так? До сих пор не надо было никаких заклинаний или ритуалов. Что я должен сделать?
— Дятел ты, — с неожиданной нежностью сказал Роберт. — Ты правда думаешь, что приехал сюда, чтобы взять — и одним махом вылечить всех детей в этой больнице?
Марко поднял плечи, глядя на него исподлобья.
— А дальше куда? — продолжал Роберт. — Поедем ко взрослым? А потом в другую больницу? Марко, ты не новый Иисус.
Марко упрямо качнулся к нему, заглядывая в глаза немного снизу.
— Но я же могу? — напряженно спросил он. — Могу ведь?
Роберт покачал головой.
— Почему? — Марко смотрел прямо, кусал губы, хмурился, смаргивая дождевые капли с ресниц.
Роберт покачал головой еще раз — медленно, глядя с искренним сочувствием.
— Это несправедливо, — тоскливо сказал Марко.
Вместо ответа Роберт шагнул назад и поднял лицо к небу, уже основательно затянутому низкими темно-серыми тучами.
— Вчера Томас пообещал детям со второго этажа, — сказал Роберт в воздух, — что будет праздник в парке. Гирлянды уже, конечно, намокли, но воздушные шарики еще не сдулись.
Марко шагнул вперед, отодвинул его с дороги, вышел на середину дорожки и обхватил себя руками за плечи. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы знать, что Роберт так и стоит, запрокинув голову, и не смотрит на него. Может быть, даже глаза закрыл, хотя в этом Марко уже не был уверен.
Он вздохнул и расправил плечи, опуская руки вдоль тела. Стук капель начал затихать, и Марко рискнул посмотреть на облака.
Облака медленно и лениво расходились в стороны, освобождая ярко-синее, почти летнее небо. Одна из прорех на миг приняла форму дракона, раскинувшего крылья, но уже через секунду смялась, растянулась и слилась с другими.
— Чего не заходите? — раздался позади него веселый голос.
Марко обернулся. Томас остановился на самом пороге больницы, так что автоматические двери то разъезжались, то пытались съехаться, припадочно дергаясь. За его руку цеплялась девочка лет пяти на вид. Она смотрела на Марко серьезными глазами, казавшимися чересчур большими — наверное, из-за обритой наголо головы.
— Смотри, — сказал ей Томас. — Это дядя Марко. Дядя Марко сделал нам солнышко.
Девочка вытащила руку из его лапы, подошла к Марко и, задрав голову, посмотрела на него еще серьезнее. Марко присел на корточки.
— Спасибо, — негромким, но чистым голосом сказала девочка и протянула ему руку.
— Пожалуйста, — так же негромко ответил Марко и пожал ее ладонь — маленькую, но такую же твердую и сухую, как и ладонь Томаса.
А тот так и стоял в дверях, лыбился и выглядел еще более нелепым в белом халате: как будто его лохматую голову посадили на чужое тело.
— Давайте, давайте, — поторопил Томас. — Поможете стулья таскать.
— Знаешь, мы, наверное, все-таки поедем, — ответил Марко.
Роберт удивленно глянул на него, но ничего не сказал. Они попрощались с Томасом и девочкой (Марко, вспомнив, бегом вернулся от машины и спросил, как ее зовут. Оказалось — Линда), и уже через десять минут выезжали из Геттингена, оставляя за собой чистый, словно умытый город, залитый ярким солнцем.
Уже привычный зуд Марко проигнорировал. Как и несколько часов назад, когда он, не задумываясь, свернул на развилке, как меньше часа назад, когда он, не думая, вышел под дождь, — он точно знал, что и как. Он знал, что именно сейчас, в тот самый момент, когда он сжимает руль, а под колесами опять стелется трасса А7, на его коже оживает новый рисунок. Где детская рука доверчиво протягивается, а мужская осторожно сжимает ее.
И вот это казалось таким правильным, как будто это было главным, что Марко сделал в своей жизни.
А может, и было.
С того самого момента, как он не свернул на дорогу, ведущую обратно в Дортмунд, каждый его поступок внезапно обрел такой смысл, какого до сих пор, казалось, не имела вся его жизнь. Смысл для него самого — и для других людей. И не очень людей.
Марко вырулил на том же разъезде, который проехал сегодня утром, снова на трассу А7 и только в этот момент понял, что улыбается. Даже нет — ощутил свое лицо. Именно ощутил, осязаемо до дрожи в пальцах, почувствовал каждую мимическую мышцу, да что там, каждый волосок на небритом уже несколько дней подбородке. Марко уставился перед собой невидящим взглядом. Он не видел ничего — и видел все. Или не видел. В человеческом языке нет подходящих слов для того, чтобы назвать это ощущение: когда мир вокруг тебя распахивается и принимает тебя в себя, одновременно становясь твоей частью. Точно так же, как мышцы своего лица, Марко отчетливо чувствовал гудящие детали двигателя, мелкие частицы асфальта под колесами, листья на деревьях, мимо которых проезжал его автомобиль — и Роберта рядом. Так рядом, как будто они снова обнимали друг друга.
Марко на миг задохнулся, а когда способность дышать вернулась, он обнаружил, что дорога изменилась.
— Все правильно, — подал голос Роберт.
— Я знаю, — негромко и весело ответил Марко и нажал на газ.
Двигатель взревел, и машина устремилась вперед по серпантину — которого никогда не было и не могло быть в этой части Европы. Справа от них возвышались серо-бурые скалы, нависающие над дорогой с мрачной решимостью вот-вот обрушиться и завалить обломками своих каменных тел дерзких людей. Слева дорога обрывалась в пропасть, которая где-то далеко внизу переходила в ярко-синюю водную гладь, простирающуюся до самого горизонта и там сливающуюся с небом. Или это и было небо — над ними и под ними.
Роберт щелкнул пальцами, и крыша машины исчезла. В лицо Марко ударил тугой ветер, забился в рот, нос и уши, мешая дышать, застилая зрение. Марко ликующе закричал и, откинувшись на спинку сиденья, вдавил педаль газа в пол. Руль он не крутил — дорога сама сворачивала перед ними, послушно расстилала узкую ленту между двумя пропастями: одна пропасть уходила вверх, в бездонное небо, вторая — вниз. И там, внизу, тоже было небо. Такое же бездонное, как и сверху.
А потом дорога внезапно кончилась, и Марко потянул на себя руль, нет, уже штурвал, чувствуя, как мгновенно прекратилась тряска и вместо неровной земли их приняло в себя небо. Воздух упруго подтолкнул выросшие по бокам машины крылья, став опорой более надежной, чем земля. Марко потянул штурвал еще сильнее, направляя машину вверх, к облакам, сгрудившимся прямо над ними. Одно из них медленно вытянулось в сторону, изогнулось и мигнуло оранжево-красным глазом — а в следующий миг они уже окунулись в белоснежную вату. Держась за штурвал одной рукой, Марко вытянул вторую вбок, поймал одно из облачных волокон и, не раздумывая, потянул его к губам.
Рот заполнила прохладная сладость — почти совсем как в детстве, когда после катаний на воскресных аттракционах ему покупали сладкую вату, и всю дорогу до дома он медленно отщипывал губами от облака на палочке, наслаждаясь тем, как воздушные пряди мгновенно тают. Разве что тогда сладкая вата не была прохладной. Он повернул голову к Роберту, а тот, подавшись ближе, осторожно снял с его губ кусочек облака, легко мазнув кончиками пальцев.
Облака кончились, они вынырнули под яркие лучи солнца, и Марко зажмурился. А уже в следующий миг машину тряхнуло и вернулась привычная уютная вибрация.
Они снова ехали по трассе.
Марко облизнул с губ облачную сладость и улыбнулся.
— Нас ждет Вюрцбург? — довольно спросил он.
— Очень ждет, — ответил Роберт в своей уже привычной спокойной манере, под которой чудилось что-то гораздо большее, чем то, что можно было выразить словами.
Вюрцбург, вопреки словам Роберта, их не ждал, жил себе своей жизнью, никак не отреагировав на появление то ли магов, то ли как их можно было еще назвать — Марко еще не определился. Он припарковался у тротуара и вопросительно посмотрел на Роберта.
— Чего хочешь? — спросил Роберт, улыбаясь. — В смысле, какого праздника?
Марко непроизвольно облизнул губы и пожал плечами, некстати снова вспомнив о том, что ему сказала Лиза на прощание и во сне. Роберт потянулся и взял его за запястье — Марко неожиданно и резко вспотел, — повел сомкнутыми пальцами вверх по руке, задирая рукав. Над языками пламени проступала новая татуировка, с облаками, но Роберт не обратил на нее внимания.
— Смотри, — негромко сказал он, проведя подушечкой большого пальца по части вытатуированного циферблата.
Марко послушно посмотрел и увидел, как откуда-то из-за края татуировки появились стрелки, с бешеной скоростью вращающиеся наоборот. В глазах у Марко на миг потемнело, и он не сразу понял, что это просто небо внезапно затянуло хмурыми, совсем не весенними тучами. Он выглянул в окно: вдоль тротуаров лежали полоски грязного снега, уже изрядно потрепанного приближающейся весной — той весной, в самом разгаре которой они с Робертом были всего несколько минут назад.
Откуда-то раздалась музыка, и Марко встряхнулся.
— Да будет карнавал! — торжественно сказал он.
Тут же, как будто только и ждала этих его слов, мимо машины пробежала стайка подростков в бело-черных странных костюмах, больше похожих на японские пижамы. Один из подростков вскочил на скейтборд, остальные уцепились за него и понеслись дальше, улюлюкая на ходу и едва ли не кувыркаясь, как щенки-далматинцы из мультика, который Марко в детстве готов был пересматривать вечно.
— Вперед, за ними! — воскликнул он и распахнул дверцу.
Подростки привели их на главную улицу, заполненную людьми в фантастических костюмах. По середине мостовой медленно ехали разукрашенные платформы.
— А вы почему не в костюмах? — строго спросил кто-то сзади.
Марко обернулся, но сказать ничего не успел: ему на голову опустилась пожарная каска, больно придавив уши и закрыв обзор.
— Вот так-то лучше, — уже довольнее сказал тот, кого Марко так и не увидел.
Подняв каску со лба, он завертел головой по сторонам. Вокруг бурлило, пело на разные голоса, смеялось, щелкало хлопушками, обсыпало всех конфетти, целовалось, распивало что-то из стаканчиков, танцевало, прыгало, скандировало приличные, не очень приличные и совсем неприличные кричалки, вертелось волчком, порхало над головами…
Карнавальная круговерть подхватила их с Робертом — голова которого украсилась небольшими рожками, а из пальто высунулся очень натуральный чешуйчатый хвост. Марко даже пощупал его, но так и не понял, то ли это теплая резина, то ли на самом деле настоящий хвост. Долго исследовать такую неожиданную часть тела Роберт ему не дал, потащил за собой в самую гущу толпы.
В этой толпе, кажется, Роберта знали все. То и дело его — и Марко заодно — хлопали по спине, обнимали, кричали на ухо что-то радостное, совали в руки стаканы, бутылки и смешные вертушки.
Каска на голове Марко сменилась шутовским колпаком — то ли кто-то подменил, то ли она сама превратилась, Марко не обратил внимания, слишком был занят тем, что пил на брудершафт с огромным троллем, между лохмотьями одежды которого проглядывала каменная плоть.
Стайка разноцветных феечек налетела на них, затормошила, зацеловала и улетела дальше, оставив после себя слабый цветочный аромат.
Они успели вскочить на платформу, раскрашенную черно-желтыми полосами, и проехаться несколько кварталов с дружелюбной человекообразной пчелой, почему-то засунувшей в карман Марко на прощание флажок наподобие тех, которыми размахивают футбольные фанаты во время матча.
На одной из площадей их затащили в хоровод и, прыгая в обнимку с двумя ведьмами, бородавчатый нос у одной из которых был подозрительно похож на собственный, Марко то и дело ловил взглядом отливающую разными оттенками оранжевого в свете костра фигуру Роберта.
Когда они наконец оказались на более или менее тихой улочке — да что там, эта тишина казалась оглушающей после шума и суматохи карнавала, — Марко вытер пот со лба и расхохотался.
— Лучший карнавал в моей жизни! — выпалил он, поворачиваясь к Роберту.
И споткнулся о его взгляд.
В полумраке улицы, почти не освещенной фонарями, глаза Роберта отсвечивали странным неярким огнем. Засасывали. Тянули.
«Тебе не меня хочется целовать».
Не думая, Марко шагнул вперед, вплотную к Роберту, и на миг застыл так, когда мгновенная храбрость сменилась оторопью.
И когда теплая ладонь коснулась его щеки, Марко прикрыл глаза и подался еще ближе, безошибочно находя мягкие губы, чуть горьковатые на вкус.
Когда они оказались уже не под открытым небом, а где-то в помещении, Марко не понял. Как не понял и того, каким образом они туда переместились — то ли он сам захотел, то ли Роберт что-то наколдовал.
Но когда Марко упал лопатками на мягкую, пружинящую постель, он не был удивлен.
Ему вообще некогда было удивляться — слишком много ему открывалось, слишком жадно он спешил открыть еще больше, почувствовать еще больше, ощутить пальцами, губами, кожей еще больше.
И всего этого ему было мало: прикосновений, звуков, взглядов, запахов. Он запутался в футболке и застонал, когда Роберт, воспользовавшись этим, скользнул жаркими губами по его груди. Он зарылся носом в жесткие волосы на виске Роберта, втягивая в себя запах дыма, металла и пота. Он вцепился в плечи Роберта, чуть не продавливая кожу пальцами, и упал в этот засасывающий взгляд, от которого столько времени отворачивался.
Было больно — Марко недовольно побурчал на тему того, что всякие магические штучки могли бы и на секс распространяться, на что Роберт только тихо и неожиданно нежно рассмеялся. Было жарко — подушка сбилась под его головой, а потом улетела куда-то вниз, к одеялам и их одежде. Было сладко — когда Марко стонал в губы Роберту, а тот сцеловывал его стоны, умудряясь еще что-то шептать.
И даже потом, когда они оба утихли и лежали, обнявшись, потные и тяжело дышащие, Марко было мало. Мало настолько, что он повернулся к Роберту лицом и вжался в него всем телом, обнимая руками и ногами — а тот не протестовал, только легко коснулся губами макушки и обнял в ответ.
Серый город не знаком Марко — вот сейчас ему кажется, что это Дортмунд, а через секунду он уже видит здание, запомнившееся ему в Геттингене. Моргает, и сбоку вырисовывается вход в гамбургский тоннель под Эльбой. Откуда-то издалека доносятся слабые отголоски карнавала, не громче комариного писка. Марко шагает вперед и оказывается на площади с фонтаном. Лиза смотрит мимо него слепыми глазами статуи.
Марко садится на бортик фонтана, опускает руку в воду. И даже не вздрагивает, когда на его плечо опускается черная рука. Марко переводит взгляд сначала на черные пальцы, потом ниже, на свою руку, разворачивает ее запястьем к себе.
На коже медленно проступает готический шрифт.
Его имя.
МАРКО.
Два слога, щекочущие ухо дуновением ветра.
МАР. КО.
Марко вдыхает полной грудью, встает и разворачивается к тому, кто стоит за его спиной. Не задумываясь, Марко проводит ладонями вверх по его груди, глядя, как чернота сменяется цветами — ставшими уже до боли знакомыми.
Его ладони останавливаются на щеках черного — или уже не черного — лица. Роберт смотрит внимательно и без улыбки. Марко смотрит в ответ.
— Марко, — доносится откуда-то со стороны, но губы Роберта не двигаются.
— Ма-арко, — зовет кто-то голосом Роберта, но сам он молчит.
— Ма-а-арко, — шелестит за спиной Марко, и он знает, что увидит, даже не оборачиваясь.
Дорога ждет его, терпеливо разворачивает вдоль обочин луга и леса, поля и города, готовые к чудесам, которые он может в них открыть.
Дорога ждет.
А Роберт смотрит прямо в глаза, и в этом взгляде Марко читает прощание.
И благодарность.
Вынырнув из сна в реальность, Марко не спешил открывать глаза. И вообще готов был отдать все, чтобы не просыпаться вообще — слишком отчетливо ощущалась пустота постели рядом.
Марко уткнулся лицом в подушку и отчаянно пожелал, чтобы Роберт вот прямо сейчас вышел из ванной. Или зашел в номер и сказал, что ходил за чем-то, даже неважно, чем. Или…
Или чтобы оказалось, что Марко все еще в Гамбурге, в том самом номере, где у него появилась первая татуировка.
Марко чуть слышно поскулил в подушку, помял ее кулаками и только потом поднялся.
Роберт так и не появился.
И даже не глядя по сторонам, Марко знал, что в номере, который ночью даже не стал разглядывать, он найдет только свою одежду.
Неторопливо — куда ему было спешить теперь — он принял душ, в ребяческом порыве выдавив на себя оба пакетика шампуня, хотя ему с головой хватило бы и одного.
Глядя в зеркало, Марко задумчиво почесал щетинистый подбородок и подумал, что надо бы купить бритву.
И тут же застрял на этой мысли — зачем ему новая бритва? От Вюрцбурга до Дортмунда ехать примерно столько же, сколько от Гамбурга. Уже вечером он снова будет дома. Если постараться, можно успеть сменить одежду и побриться — Скарлетт и не заметит, что Марко выглядит немного не так, как должен был бы выглядеть после суточной командировки. Останется только одна проблема, но довольно большая — как объяснить татуировки.
Марко задумчиво принялся разглядывать правую руку, водя пальцами по клеверу, волнам, языкам пламени, циферблату, детской руке, воздушным струям. И старательно не прикасаясь к собственному имени.
Чего-то не хватало.
Что-то тревожило Марко, как будто он собирал паззл из тысячи кусочков и в самом конце обнаружил, что часть куда-то делась, так что в центре картинки зияет дыра с неровными краями.
Он еще раз внимательно оглядел татуировки, потом рассмотрел свое отражение в зеркале, поморщился при виде укуса на плече — еще одно объяснение, которое нужно будет придумать. Врать Марко не любил.
И не хотел.
Но за все надо расплачиваться — и, похоже, за эти несколько дней откровенного счастья ему придется заплатить достойную цену, состоящую из разборок со Скарлетт, его неумелых оправданий, может быть, скандала, может быть, ночевки в одиночестве.
Обычные проблемы обычного человека.
Марко потер лоб, зачем-то включил и выключил воду и вышел из ванной.
Телефон так и застыл на том самом времени, которое показывал с самого начала этой безумной поездки: начало десятого утра, то же число, те же новости в соцсетях, то же количество входящих сообщений. Марко постучал им об ладонь, выключил и снова включил, но ничего не изменилось.
Внезапно разозлившись, Марко сунул его поглубже в карман и вышел из номера.
Что делать дальше, Марко представлял очень смутно. По идее, нужно было сдать ключи портье — или нет? Эти несколько — всего несколько! — дней такими вопросами занимался Роберт, а Марко совершенно не задумывался о том, как взаимодействовать с социумом. И, кажется, разучился это делать.
Дойти до стойки портье ему не дали.
Откуда-то то ли из кресел, то ли из-за здоровенного фикуса, растущего из кадки в углу, появились двое — совершенно одинаковые на лицо, да и одетые тоже почти одинаково, разве что у одного под пиджаком была рубашка с галстуком, а у второго — черная майка.
— Нам пора, — сказал тот, что в рубашке.
У Марко свело скулы. Незнакомец говорил точно так же, как Роберт, и точно так же, похоже, не собирался ничего объяснять или даже представляться. Как будто не сомневался, что Марко послушно поплетется за ними следом, ничего не спрашивая.
— Да хер там, — задушевно сообщил он сразу обоим. — Обойдетесь.
Марко просунул между ними голову, помахал рукой портье — девушка вежливо заулыбалась в ответ — и шагнул назад, независимо засовывая руки в карманы куртки.
— Сейчас я намерен выпить кофе, — заявил он. — И вы расскажете мне, кто вы, на хрен, такие, чего вам от меня надо и куда делся Роберт.
«Сука», — прибавил Марко про себя.
— Да, — разворачиваясь на пятках, сообщил он через плечо. — Платите вы.
Отельный ресторан неожиданно оказался довольно уютно и просто обставленным. Марко машинально пробежался кончиками пальцев по краю столешницы — металлической со стеклянными вставками, выглядящей практически невесомо — и сел на стул, который на первый взгляд казался совершенно не предназначенным для того, чтобы на нем сидели. И все же оказался довольно удобным.
Близнецы шумно устраивались напротив, негромко и — это сразу было заметно — привычно переругиваясь. Хотя руганью это нельзя было назвать, скорее, привычной манерой общаться друг с другом. Так, как общаются только очень близкие люди, четко очерчивая круг, в который не впустят никого постороннего.
— Ну, — сказал Марко, переводя взгляд с одного на другого.
Тот, на ком была черная майка, шумно вздохнул.
— Ларс, — сказал он.
Потом кивнул на другого близнеца и так же лаконично добавил:
— Свен.
— Ага, — многозначительно ответил Марко, тут же забыв, кто из них кто.
Свет в ресторане, и без того приглушенный, моргнул на миг, а через секунду перед ними уже стояли кофейные чашки, блюдце с печеньями и сыром. Марко высыпал в свою чашку сахар, потянулся через стол, сграбастал пакетики, которые лежали перед чашками Свена и Ларса, и их тоже высыпал себе.
— Очень интересно, — сказал он, яростно размешивая получившуюся черную и сладкую бурду.
— Мы проводники, — сказал Свен.
Или Ларс. Марко посмотрел на него пристально и решил, что он будет именно Свеном.
— Если бы тебя отправили в командировку сюда, — продолжал назначенный Свеном Свен, — именно мы тебя встретили бы здесь, а не Роберт. Он отвечает за тот участок Дороги, который вы с ним уже проехали.
Он именно так и сказал: «Дороги». Отчетливо с большой буквы.
Марко хмыкнул и отхлебнул из своей чашки.
Кофе горчил хуже хинина, которым мать его пичкала в детстве.
— Ты знаешь, как ходят поезда? — неожиданно спросил Ларс. — Локомотивы не проезжают весь длинный маршрут, а курсируют туда-сюда между двумя пунктами по краям определенного участка, передавая друг другу прицепленные вагоны. Проводники — это то же самое. Роберт довел тебя сюда. Дальше ты уже стал нашей заботой.
— А с чего вы взяли, — вежливо спросил Марко, — что я поеду дальше?
Свен и Ларс переглянулись. Когда они поворачивали головы обратно к Марко, их глаза отчетливо блеснули ярко-красным огнем. Так похожим на знакомый оранжевый, что Марко мгновенно вспотел, хотя в ресторане было довольно прохладно.
— Ты уже встал на Дорогу, — спокойно сказал Ларс. — Сейчас ты можешь поехать в Дортмунд, но рано или поздно ты вернешься. И продолжишь путь именно отсюда. А мы тебя подождем.
«Я потерян в мечте. Потерян с тобойBleeker Ridge — This Is All», — жаловался голос в динамиках.
Марко уперся подошвами кроссовок в пол, внезапно чувствуя себя так, словно наконец нашел опору под ногами, твердую землю.
«Потерян без тебя», — динамики отчетливо скрипнули.
— А вот хер вам, — вежливо сказал Марко.
Он встал и вышел из ресторана, не оглядываясь, не думая, куда идет, на ходу яростно потирая руку, на которой расцветала новая татуировка, прожигая рукав куртки.
Все четыре элемента теперь были на своих местах.
Кроме них, свои места заняли время и сострадание.
Свое место заняло осознание самого себя.
Только вот Марко на это было глубоко наплевать.
Машина оказалась припаркованной прямо перед входом в отель, чему Марко ни капли не удивился.
Как и тому, что магнитола заиграла сама собой, стоило ему сесть, даже до того, как он сунул ключ в замок зажигания.
Как и тому, что песня, игравшая в ресторане, продолжилась с того же самого момента, на котором Марко вышел оттуда.
«Это все, что я могу сделать».
Он не имел ни малейшего понятия, куда ехать, но все еще не думал ни о чем.
Ни когда выворачивал на разъезде в сторону, противоположную Дортмунду.
Ни когда машину накрыла двойная тень, тут же ушедшая вперед, и Марко увидел над дорогой двух драконов, летящих параллельно.
Ни когда драконы, синхронно завалившись набок, свернули и потерялись где-то позади.
Ни когда мимо промелькнул указатель с надписью «Мюнхен», а правое предплечье взорвалось болью, так что пришлось свернуть на обочину и остановиться.
Вполголоса ругаясь сквозь зубы, Марко содрал с себя куртку.
Татуировка наконец была закончена и стала ключом к Дороге. Он не знал, откуда в его голове возникло это знание, и ему было точно так же наплевать на это, как было наплевать в Вюрцбурге, во время разговора с драконами в человеческом обличье.
Главным было то, что сверху всего этого по предплечью вилась надпись.
Лучшее приключение, которое может с тобой случиться, — это жить своей мечтой.
Марко выдохнул и, обхватив бицепс пальцами левой руки, поднял глаза.
Прямо перед машиной стоял Роберт.
Просто стоял и смотрел на него.
Вокруг него, везде, докуда хватало взгляда, летали, ходили, беспокойно поводили головами черные птицы.
Марко мотнул головой, прогоняя из нее черное мельтешение, и решительно толкнул дверцу. Тут же его решимость и закончилась, не успел он сделать и нескольких шагов. Оставалось только опереться на еще ощутимо горячий капот и исподлобья посмотреть на Роберта.
— Почему ты не сказал? — негромко и почти спокойно спросил Марко.
— О чем именно? — так же спокойно ответил Робертом вопросом на вопрос.
И точно так же под этим внешним спокойствием чувствовалось напряжение, словно натянутая струна, грозящая вот-вот лопнуть, если еще хотя бы на половину оборота подкрутить колки.
— О том, что ты не навсегда, — одновременно просто и непонятно сказал Марко.
Роберт наклонил голову.
— Я ведь думал, что ты и дальше будешь, ну… — Марко потерял мысль и помахал рукой в воздухе.
Вспугнутые его движением птицы взметнулись в воздух, шумно захлопав крыльями.
— Дорога тебя не отпустит, — Роберт отвел взгляд на долю секунды, но тут же снова посмотрел Марко прямо в глаза. — Бендеры должны были все объяснить. Это обязанность второго проводника.
— Бендеры — это те дракоши? — спросил Марко.
Роберт вздрогнул и взглянул на него как-то странно.
Марко продолжал:
— Да, они говорили про эту вашу Дорогу, про то, что вы типа как привязаны к одному участку, как путевые обходчики. Или поезда, я не запомнил толком. Я не об этом спрашивал, вообще-то. Я спрашивал, почему этого не сказал мне ты.
— Потому что… — Роберт сбился и замолчал.
Он мог бы повторить то, что уже говорил про обязанности проводников, но Марко действительно спрашивал совсем не об этом.
Набычившись, глядя на Роберта исподлобья, зябко цепляясь пальцами за локти, Марко ждал ответа не на этот вопрос. На другой.
— Я не могу, — немного беспомощно сказал Роберт.
Марко мотнул головой.
Птицы вокруг них забеспокоились.
— Ты скоро забудешь меня, — сказал Роберт и качнулся назад, словно хотел шагнуть, но вдруг передумал. — Дорога поведет тебя дальше, туда, где ты даже не мечтал побывать.
— А ты останешься здесь, — не спрашивая, утверждая, сказал Марко.
На капот рядом с ним тяжело приземлилась птица. Когти звучно царапнули по металлу, птица захлопала крыльями, удерживаясь, чтобы не соскользнуть, и Марко невольно отвел взгляд от Роберта, посмотрел на нее. Потоптавшись, птица внимательно посмотрела на него ярким оранжево-красным взглядом и беззвучно раскрыла клюв.
Словно отвечала на его вопрос, который и вопросом-то не был.
— А вот хер тебе, — сказал Марко птице.
Птица хлопнула крыльями, но Марко на нее уже не смотрел.
Он шагнул вперед, раскидывая руки в стороны и наклоняя голову, как будто собирался с разбегу врезаться во что-то большое, но вроде бы хрупкое.
Птицы разом снялись с дороги и обочины, закружились вокруг, беспокойно галдя.
Марко шагнул вперед.
Шаг дался тяжело — ветер, поднятый тысячами крыльев, вился вокруг, забивал нос и горло, мешая вдохнуть, хватал за ноги и давил на грудь, принуждая отступить.
Марко шагнул еще раз.
Поднял голову, набирая в грудь воздух, и закричал.
Солнечный свет, и без того неяркий, совсем померк, загороженный птичьей стаей, которая, как бешеная, металась вокруг и над Марко.
Марко шагнул в третий раз.
И тогда птицы одновременно развернулись и ринулись на него — такого маленького, беззащитного человека, осмелившегося кинуть вызов чему-то гораздо более сильному и древнему, чем то, что он вообще мог бы вообразить.
Марко вскидывает голову и закрывает глаза, ожидая удара — одного, другого, множества ударов от острых клювов и мощных крыльев. Ударов, способных убить не только человека.
Воздух вокруг него наполняется шелестом и шуршанием, по лицу проходит сильная теплая волна воздуха, и все стихает.
Он открывает глаза.
Не осторожно, как во сне.
Марко чувствует, что имеет полное право смотреть в глаза тому, чье могущество только что оспорил.
И над кем одержал победу.
Он встречается взглядом с Робертом — неверящим, недоверчивым, ничего не понимающим Робертом.
И тогда Марко смеется и разбегается.
Он бежит неожиданно долго — мимо обочин со следами от птичьих лап, мимо скал и пропастей, мимо полей и лесов, мимо городских площадей и фонтанов, мимо всего — и в конце концов ударяется грудью обо что-то слишком большое, чтобы быть Робертом, но слишком знакомое, чтобы им не быть.
Марко закрывает глаза и на ощупь вцепляется в то, что может быть чешуйками или перьями — пальцам приятно, как в первый раз, когда он прикоснулся к пальто Роберта.
Он слышит шум распахнувшихся крыльев — которые гораздо больше, чем любые из сгинувшей стаи — и чувствует, как земля уходит у него из-под ног.
Марко прижимается подбородком, грудью, всем телом к тому, что под ним, обхватывает это ногами, неожиданно находя удобное положение, и только тогда открывает глаза.
Земля уже где-то далеко внизу, поделенная на ровные квадратики полей и лохматые пятна лесов и городов, расчерченная извилистыми реками и более ровными дорогами.
Марко похлопывает по спине с чешуйками, отсвечивающими металлом и мягкими как пух на ощупь. Дракон поворачивает к нему голову и косит оранжево-красным глазом, в котором Марко чудится уже знакомая слегка насмешливая улыбка.
Дорога ждет их.
Их обоих.
Скарлетт встряхнула головой и посмотрела на часы.
Девять ноль семь.
Она откинулась на спинку кресла и потянулась, высоко вскинув руки над головой.
Ее рабочий день только-только начался, но уже закончился.
Может быть, даже навсегда.
Она встала из-за стола, прошлась по офису, мимолетно проводя ладонью в паре сантиметров от лиц и причесок коллег, застывших, словно в том дурацком флэшмобе, который заполонил инстаграм. На улице было то же самое: люди, машины, бумажный мусор на тротуарах — все замерло на месте, в одной и той же бесконечной секунде.
Секунде, в которой где-то там проснулся Марко.
Скарлетт шла по городу, не торопясь, мурлыкала себе под нос прилипчивую попсовую песенку и с живым любопытством разглядывала все, что попадалось ей на пути.
Вот упитанная дама тянется за укатившимся апельсином, одновременно пытаясь удержать все остальные пакеты с продуктами. Скарлетт носком туфли подтолкнула апельсин прямо под ее пальцы и пошла дальше.
Вот мальчик опасно балансирует на гироскутере, выкинув далеко в сторону руку с зажатым в ней мороженым, от которого Скарлетт, не удержавшись, откусила.
Вот двое чернокожих доставщиков вытаскивают из грузовичка с хорошо знакомым Скарлетт буквами на борту что-то большое и тяжелое. Кепки сбились на затылки, лбы покрыты капельками пота, глаза смешно выпучены. Скарлетт подошла поближе, привстала на цыпочки и чмокнула одного из них в щеку. Как будто передавала привет от Марко.
— Кто проведет тебя через утренние сумеркиKygo & Selena Gomez — It Ain't Me? — мурлыкала она себе под нос, проходя мимо грузовиков и минивэнов на парковке.
— Кто убаюкает тебя, когда солнце не дает уснуть?
Черная птица, сидевшая на капоте одной из машин, повернула голову и посмотрела на нее. Скарлетт ответила ей бесстрашным взглядом, прекрасно понимая, почему эта птица не застыла, как все остальные.
Глаза птицы полыхнули огнем, она издала одобрительный крик и взмыла в небо.
— Кто встанет среди ночи, чтобы отвезти тебя домой, когда ты пьян и одинок? — в полный голос спела Скарлетт и толкнула дверь перед собой.
Она обошла маленький кабинет по кругу, коснулась кончиком пальца носа его хозяина и нежно сказала:
— Полно вам, герр Тухель.
— Можно просто — Патолог, — галантно ответил тот, тут же перестав притворяться манекеном.
Скарлетт рассмеялась и уселась на стул.
— Надо сказать, я удивлен, что это именно ты, — Патолог кинул в рот очередную жвачку и задвигал челюстями, но все равно Скарлетт успела увидеть, как на миг за острыми, как будто вырубленными чертами лица проскользнуло что-то очень старое.
И усталое.
Она развела руками и сделала брови домиком, как бы говоря, что сама не ожидала.
— Полно тебе, — с удовольствием передразнив ее, сказал Патолог. — Знаешь же, что передумать можно будет нескоро?
— Знаю, — просто ответила Скарлетт, и на дне ее глаз на миг взметнулся огонь.
— Ну, кто я такой, чтобы отказать даме, — жуя, сказал Патолог.
Он наклонился и неожиданно дунул, смешно надув щеки.
Ветер, пахнущий мятой, пеплом и машинным маслом, ударил Скарлетт в лицо, грудь, заставив задохнуться. Чтобы сориентироваться, ей потребовалось несколько секунд, но когда вместо спертого воздуха кабинета она ощутила небесную свежесть, а вместо раскинутых в стороны рук — перепончатые крылья, стало гораздо легче.
Приземлившись аккурат посередине тротуара, она поправила воротничок стильного пальто, отливающего драконьей чешуей, и шагнула вперед, прямо навстречу парню с потерянным взглядом.
— Простите, — пробормотал он, даже не взглянув на Скарлетт, и поспешил дальше.
А она, улыбаясь, сделала пару шагов и опустила руку в карман, нащупывая там первую Вещь от своего первого Путника — вещь, которая позволит ей кинуть первый мостик к нему, взять его за руку и отвести на Дорогу.
Пусть он пока об этом даже не подозревает, пусть он будет сопротивляться — Скарлетт уже предвкушала, как Дорога развернется перед ними обоими, показывая те чудеса, которые ей самой никогда не суждено было бы увидеть. Ее не пугала мысль о том, что она окажется запертой между Гамбургом и Вюрцбургом — пять сотен километров и бесконечное количество снов, мечтаний, видений, приключений, оказавшихся без надзора после побега Роберта.
Небо над Гамбургом было чистым и безоблачным. Где-то над облаками медленно проплыл дракон — та часть души Проводника, которая отрывается от него, когда он перестает быть человеком. Ее собственный Tazzelwurm.
Скарлетт вскинула голову и подмигнула птице, цепко следившей за ней с карниза. 
@темы:
фик,
Team Fantasy,
Седьмой день,
Football Spring AU-Fest 2017
-
-
23.04.2017 в 11:38Мне чертовски понравилось. Сюжет, атмосфера (бескрайняя, бесконечная дорога — да, и ещё раз да), символизм и отсылки.
Сейчас редко встречаешь фанфики настолько целостные, настолько, если так можно выразиться, законченные. Ещё более редки фанфики, где так чётко видно экспозицию, завязку, кульминацию и развязку. Более того, я впервые увидел и прочувствовал кульминацию в одной фразе («О том, что ты не навсегда»).
Отдельная нежность за мелочи, за фразы, которые я просто выцеплял из контекста и облизывал, без которых картина не была бы такой... полной.
Без понятия, чем мне так запали в душу эти два шампуня, но вот не мог я промолчать про них.Отдельное спасибо за вводную сцену со сном. Она ох и бесконечно прекрасна.
И за дорогу.
Оно бьет по эмоциям во всех нужных точках и даже больше. Оно сказочно, местами жутковато, местами забавно, местами грустно, местами слишком уж реалистично. И прекрасно.
Перечитываю написанное и думаю: ну што за бред, ну не умею я в развернутые отзывы. Проще сказать «кончил и закурил», но даже это вполовину не опишет действительную ситуацию.
В любом случае, ещё раз спасибо. Хотя бы и за это:
«Дорога ждет их.
Их обоих.»
-
-
23.04.2017 в 11:49Автор растаял и расплылся в лужицу от радости.
-
-
23.04.2017 в 17:26-
-
23.04.2017 в 17:57-
-
24.04.2017 в 12:14Автор, вы прекрасны, история сказочна! Вдохновения вам!
-
-
24.04.2017 в 12:27-
-
24.04.2017 в 21:12Так, сейчас я соберусь, тряпка! И с пятого раза напишу что-нибудь более внятное! *порывается снова побегать кругами*
Автор, дорогой, душечка, это просто великолепно! Это так завораживает, это так нежно, это, блин, прям цитировать вас хочется - было больно, было жарко, было сладко, да елки-метелки, мне прямо радугой было))
Во-первых - Трасса 60! Обожаю этот фильм, обожаю эту Дорогу, обожаю все! А вы! Вы мне подарили второй такой же кусочек счастья, другую Дорогу, которую хочется пересматривать, хочется открывать снова и снова, да что там - хочется влезть к вам в голову и подсмотреть - а так ли я поняла все ваши задумки)) И понять - что нет, не так, и думать снова, снова проводить параллели, снова - и каждый раз! - открывать для себя что-то еще и еще, снова и снова. Автор, как же мне жаль, что ваша история не навсегда (с)))), но я точно знаю, что еще не один раз ее открою, прочитаю, проживу и найду что-то, что еще не увидела.
Во-вторых, - это, конечно - пара. Роберт и Марко, Марко и Роберт, они оба прекрасны как чешуйки дракона)) Иррационально люблю их вот таких - нежного спокойного чуть насмешливого любящего Роберта, и смешного, рыжего, небритого, подтягивающего сползающие штаны, цыкающего и с кривоватой улыбкой Марко)) Даже если вы видели и писали их другими, я все равно увидела их именно такими. Я не знаю... мне кажется, никому другому так сильно не подходит это приключение, как Марко. А вы будто бы просто подглядывали за ним, а потом записали - мне на радость))
В третьих - это второстепенные персонажи. С какой любовью они выписаны, как точно подмечены детальки, как мило подшучено над их особенностями и какими-то недостатками, делающими из них обычных людей))
И в четвертых (а то мой коммент побьет все рекорды восторженной истерии) - это ваш текст, дорогой Автор. Текст и как История, но о ней я уже много сказала, и текст как Буквы, как Слова. У вас замечательное чувство слова, ну, может, конечно, кто-то другой нашел бы к чему придраться, но для меня - это очень здорово, текст льется, не провисает, не буксует, не заставляет скучать и ждать конца.
Короче, заканчивая этот водопад, дорогой Автор, спасибо вам еще раз огромное! Вы сделали мне сегодня день, и я так рада, что провела его с вами и вашими героями. Я надеюсь, у вас еще будет время и желание подсмотреть за ними как-нибудь и в другой раз)) Ну, или, за Лизой и Томасом))))
Простите, пожалуйста, за много букв. И как же хорошо, что можно сделать это анонимно, а то прямо стыдно за такой словесный понятно что))))))
-
-
24.04.2017 в 21:27Ой-ой-ой, спасибо большое!
Я бы хотел ответить вам аналогично, но слишком взволнован.
Поэтому просто пообнимаю.
-
-
24.04.2017 в 21:34-
-
24.04.2017 в 21:58