Следующая ошибка

[footballsummerfest2016]

Название: Следующая ошибка
Автор: мария антуанетта в кедах
Размер: 1393 слова
Пейринг: Дэвид Бентли/Гарет Бейл
Категория: слэш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG
Ключ: Blank space

В семь часов тридцать шесть минут от восьмого перрона главного вокзала города Кардиф готовится отойти поезд до Оксфорда. День обещает быть ясным и теплым, но пока морозно, и по рельсам стелется густой туман.
Предупредительные служащие проверяют билеты – все больше на смартфонах, нынче бумажные билеты дурной тон, и негромко переговариваются между собой: о футболе, о погоде, о Королеве, о завтрашнем дне рождения босса, Дэлуина Коннора третьего. Кто-то бежит по платформе, опаздывает, запинается о свой чемодан, разливает свой кофе. Но девушка в форменной жилетке, привычная к этой обязательной утренней суматохе, успевает мельком глянуть на билет и приветливо кивает. Пассажир споро запрыгивает на подножку, двери с мягким звуком закрываются за его спиной. Скрипуче и зловеще каркает ворона. Поезд отходит от станции, набирая ход.

Пассажир заходит в полупустой вагон первого класса, находит место, которое может занять (он купил билет в последний момент, не озаботившись забронировать за собой кресло заранее), морщится от того, что на чемодане осталось влажное и липкое пятно, и пожилая леди через проход с царственным видом протягивает ему пачку бумажных салфеток.
Пассажир благодарит ее сконфуженным кивком, и вот уже катастрофа устранена, чемодан упокоился на багажной полке, леди отказывается от того, чтобы початая упаковка салфеток вернулась к ней, и возвращается к своей книге.
Пассажир обещается себе, что закажет для спасительницы кофе, но потом вспоминает, что это первый класс, напитки включены в стоимость билета, а дама, наверняка, предпочитает чай с молоком.

Он устраивается на кресле у окна, поднимает выше воротник пальто и прикрывает глаза. Здравый смысл подсказывает, что лучше поспать, но сон не идет. Пассажир поправляет волосы, собранные пучком на затылке. Короткая прядка, которая всегда выбивается из-под резинки, щекочет ухо. Когда-то он носил невидимки, но сейчас перестал – во время тренировок они слетают, или впиваются в виски, или съезжают, оставляя прическу все такой же неаккуратной. Цепляясь за давнее воспоминания, мысли несут пассажира раннего поезда вперед, к месту его дальнейшего пребывания. Он давно не был в Оксфорде, и не знает, чего ждать по приезде. Честно говоря, он плохо понимает, куда ему нужно идти, он не предупредил о свое визите, и вряд ли кто-то ждет его, но все-таки он едет. Это кажется смешным и жалким одновременно.
Поезд, слегка покачиваясь, неутомимо движется вперед сквозь туман, едва слышно из-за шума, как леди на соседнем ряду перелистывает страницы, и чуть не опоздавший на поезд пассажир начинает проваливаться в дрему, легкую, невесомую, милосердную, в которой нет сновидений, а есть только шум дороги.
Леди, сидящая через проход, смотрит на него и улыбается краешками губ. Она уверена, что ее попутчик заслужил эти краткие мгновения отдыха.

На станции в Оксфорде царит уже деловитая утренняя кутерьма. Пассажир, сойдя с поезда ставший просто молодым человеком в темно-коричневом пальто из верблюжьей шерсти, кивает своей молчаливой попутчице и торопится к выходу, сверяясь с картой на своем смартфоне. Вызывает через приложение машину, вбивает адрес, ждет. Через пять минут приезжает вишневый седан, и водитель, пожилой индус с очень темными глазами, помогает ему убрать чемодан в багажник.
Ехать оказывается совсем недалеко, но пешком идти было бы сложно. Молодой человек, переставший быть пассажиром второй раз за день, забирает свой багаж и останавливается перед невысоким домом, который построен во время правления Георга Седьмого, о чем гласит полустертая табличка, справа от ручки двери. В небольшом садике все еще цветут розы, хотя недалеко уже и до Рождества. Возле мусорного бака два небрежно брошенных детских велосипеда, в окне первого этажа можно разглядеть цветущий цикламен. Кажется, дому пуст.
Молодой человек в пальто из верблюжьей шерсти неловко переступает с ноги на ноу. Он тут лишний – в этом дворе, перед этим домом. Слишком большой и неловкий, чужой, нелепый, растерянный.
И тут его трогают за плечо, а он вздрагивает всем телом, так не готовый к встрече.
— Ничего себе! Какой сейчас год?
— Две тысячи девятнадцатый.
Дурацкий ответ, и они оба это знают.
— Привет, Гарет, — говорит Дэвид, улыбаясь так же широко и радостно, как в тот год, когда они были счастливы.

В утренней программе новостей вчерашние матчи сборных. Дэвид взбивает молоко каппучинатором и болтает без умолку.
— …в конце концов мой отец тоже занимался напольными покрытиями, и мне показалось это неплохим вложением денег. В общем, я решил не продавать дом, хотя офис в Эссексе, вот и мотаюсь туда-обратно, если я нужен. А Кимберли с детьми в Марбелье. Ты чего туда-то не заехал, а?
Гарет не знает, что ответить, поэтому молчит. Дэвид поймал его, возвращаясь с утренней пробежки: короткие шорты, темно-синяя флисовая кофта, перчатки и ярко-желтые кроссовки, лавина энергии и улыбка, от которой больно глазам.
Теперь чемодан стоит в прихожей, сам Гарет сидит в гостиной, без звука работает телевизор, а Дэвид, наскоро переодевшись, варит кофе, бесцеремонно задавая вопросы. Честно говоря, на это у Дэвида есть полное право, только вот у Гарета нет ответов.
— Я присматриваю дом, — говорит он наконец, через силу. Это, конечно же, ничего не объясняет, но у Дэвида слегка дрожат руки, поэтому несколько капель кофе со взбитым молоком проливаются на блюдце. Гарет встает и забирает у него из рук чашку.
Глупо все выходит, конечно же. О чем он только думал?!

А думал Гарет о давней весне, в которую, как обычно цвели нарциссы и вишни, о дубле одной команды из Лондона, куда их сослали как профнепригодных, об отчаянии и радости, о последнем шансе, о матче с другой лондонской командой в самом конце марта и о забитых мячах, которые привели их, их обоих, обратно в основной состав, об обещаниях и о том, что было дальше.
И вот ни команды, ни вишен, ни обещаний. Только голы, и те лишь тогда, когда позволяют люди, которые в него верят.
Поэтому не придумал ничего лучше, чем прийти к человеку, который верил в него больше всех на свете, и сообщить о возможных грядущих переменах.

— Это ты молодец, — взгляд Дэвида скользит куда-то мимо, это нервирует. В свете того, что в последнее время Гарету не так уж и часто выдаётся возможность играть, он слишком много думает, и сейчас очевидно, что получается у него не очень. Дэвид отлипает от столешницы и быстро выходит из комнаты. Пена взбитого молока в чашке Гарета оседает. Громко тикают антикварные часы в буфете.
Очень скоро Дэвид возвращается, а в руках у него — заколка с пластиковой блестяшкой и крохотным перышком.
— Извини, — говорит он и морщится. — Не могу.
Гарет сидит на стуле очень ровно — он тоже больше не может.
Дэвид наклонятся к нему близко-близко, осторожно убирает непослушную прядь и закалывает, легко касаясь пальцами гарретова уха. Оба, кажется, перестают дышать, но первым отмирает Дэвид.
— Тебе предлагают контракт здесь? — спрашивает он беспечно, машинально потирая руки.
—Ведутся переговоры, — Гарет неопределенно хмыкает.
Они оба знают, как все это случается. Они оба знают это слишком хорошо.

Честно говоря, Гарету пора возвращаться. Он и так задержался здесь, в этой временной петле, так надолго, что того и гляди утянет назад. Ещё немного, и он снова станет просто пассажиром — такси, поезда, самолета, прежде чем превратить в Гарета Фрэнка Бейла, четырехкратного победителя Лиги Чемпионов, лучшего бомбардира сборной Уэльса, игрока футбольного клуба «Реал Мадрид», а вот Дэвид останется. Гарет ненавидит себя за то, что все-таки приехал. Никому сейчас не хорошо, ни ему, ни Дэвиду.
— Наши соседи собираются переезжать в Брайтон, — вдруг сообщает Дэвид. — Я свяжу их с твоим агентом.
— А?
— Дом.
— Да. Да, точно. Дом.
Часы тикают, и вот времени уже совсем нет больше.
— И тебе пора, да? — проницательный Дэвид присаживается перед ним на корточки, опирается своими локтями о коленки Гарета. -Вот дурной, и не выспался наверное после игры, сразу сюда, утренним поездом? Всегда таким был.
Сказано с некоторой гордостью. Гарет кивает, но ничего не говорит больше. В сущности, ему нечего сказать, потому что «спасибо» — где-то в горле.
— То, что я сейчас сделаю, выглядит как моя следующая самая большая ошибка в жизни, — предупреждает Дэвид. — Очередная.
Когда Гарет пятью минутами позже выходит из дверей домика, у него немилосердно саднят губы.

Без четверти первого в доме на окраине Оксфорда на полу сидит человек и смотрит на пустое место прямо перед собой. Взгляд у человека отсутствующий. На столе остывшая чашка невкусного кофе, в прихожей след от колесиков компактного дорожного чемодана.
Человек закрывает глаза, ложится на пол и раскидывает руки. Кажется, ему нужно немного заземлиться прежде чем встать, пойти и вернуться к своей размеренной жизни.
Человек лежит так немного, потом медленно встаёт, отряхивается, проводит рукой по волосам.
Только что он ударил, а потом поцеловал своего бывшего партнера по команде, и ни о чем не жалеет сейчас. Человек улыбается, вспоминая тот момент, потом спохватывается и убирает чашку в раковину.
Человеку пора на деловую встречу. О том, что случилось, он подумает как-нибудь потом. Наверное, когда получит рождественскую открытку с неожиданно близким обратным адресом, но это случится ещё не скоро. Наверное, он обрадуется.
У него ещё будет возможность проверить.