Название: Уроки притяжения
Автор: Team EPLБета: Team EPLРазмер: мини, 1 250 слов
Пейринг: Саманта Хелен (Марсиаль)/Камилла Солд (Шнайдерлин)
Категория: фем
Жанр: романс, PWP
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Камилла учит ее английскому языку, Саманта — французскому. Они обе учатся кое-чему еще.
Примечание: Камилла — девушка Моргана Шнайдерлина. Саманта — девушка Антони Марсиаля, весной этого года они громко со скандалом разошлись. Кэнди-Рэй — девушка Дейли Блинда, Франческа - Маттео Дармиана. Из
всей четверки Камилла и Саманта
были особенно близки.
Ключ: учитель
В Саманте есть что-то животное, прямиком из диких саванн, полное сексуальности и притяжения. Камилла ей так и говорит, когда та крутится перед зеркалом:
— Очень секси.
Саманта подтягивает низ платья так, что оно превращается совсем в мини, едва закрывая ягодицы.
— Думаешь? У меня такие бедра широкие, ужас.
— Это нормально после родов, — бросает Камилла, но сразу исправляется: — У тебя шикарные бедра. Не выдумывай.
— Может поэтому Тони не хочет меня?
Про их испортившиеся отношения после переезда в Англию Саманта упоминает уже не в первый раз.
— Все хотят тебя.
— Как скажешь, подруга, — и посылает воздушный поцелуй.
Подругами они становятся с самого первого двойного свидания в «Татту». Саманта с трудом говорит на английском, но заваливает ее вопросами, переспрашивая каждое второе слово у сидящих напротив Марсиаля и Моргана. Камилла смущается от такого внимания и в итоге весь вечер только и делает, что без конца смеется и активно жестикулирует. Два бокала шампанского помогают расслабиться.
— Мне нравится твоя помада, — говорит Саманта, когда они оказываются в уборной.
— Хочешь? — Камилла снимает колпачок.
Та кивает и вытягивает губы уточкой. Камилла смеется и аккуратно красит ее полные вишневые губы в ярко-красный, тщательно вырисовывая две дуги сверху.
— Спасибо, — и целует в щеку.
Камилла еще долго пытается стереть красные отметины с лица, а Саманта сидит на столешнице рядом и фотографирует ее.
У Саманты темно-шоколадные глаз, и цепкий проникновенный взгляд. Как у хищницы. Или пантеры. Камилла думает об этом вечером, когда растягивается на кровати в одном нижнем белье.
— Обожаю, когда ты в таком настроении, — улыбается Морган, ставя телефон на беззвучный режим. Она тянет его на кровать и садится сверху.
— Я тоже.
Шампанское и возбуждение растекаются по животу.
Она буквально пропадает в сетях Саманты. У нее никого нет в Англии, говорит себе Камилла, к тому же Морган выглядит счастливым их двойным свиданиям. Так что она с радостью соглашается на приглашения поужинать, погулять по парку и сходить пошопиться в «Селфриджес».
— Думаешь, мне пойдет? — прикладывает к себе красное кружевное белье в одном из отделов.
— Тебе все пойдет, — смеется Камилла.
Саманта берет пять разных комплектов и уходит в примерочную, попросив оценить все наборы по пятибалльной шкале. Камилла оценивает все на десять.
— Так все же какой лучше? — Саманта стягивает сзади трусы, превращая в бикини, оголяя свои круглые ягодицы. На Саманте черное боди с вырезом до пупка и завязками сзади.
— Наверное, этот, — Камилла неловко переводит взгляд на зеркало, пытаясь оценить всю картинку объективно, как бы со стороны, ведь в этом их модельном бизнесе все именно так работает. Границы откровенности и приличий совсем другие. Так она всегда себе представляла — ее подруги совсем из другого круга, далекого от фешн-индустрии.
Она хихикает, когда Саманта ловит ее взгляд и показывает язык.
Камилла не модель.
Саманта говорит, что ей надо попробовать, ведь у нее все данные. Она в ответ отмахивает — ее устраивает работа младшего менеджера в местном отделении Адидаса — она не хочет пользоваться именем своего бойфренда.
Саманта не отступает.
И не только в этом.
Фарнцузский Камилле дается достаточно просто, она ловит фразы на ходу, а вот Саманта никак не может победить свой разговорный барьер и забывает выученные слова через день.
— Тебе надо разговаривать с другими британцами, — говорит ей Камилла, когда та учит ее запекать картофель по-французски.
— Мне нравится разговаривать с тобой.
В животе теплеет, и она чувствует, что улыбается. Она не знает, почему Саманта на нее так действует. Они проводят время и с Франческой, и с Кэнди в ложе на «Олд Траффорде» и собираются не девичники, перемывая косточки всем, начиная от ван Гаала, заканчивая собственными парнями, но с Самантой все по-другому — намного ближе и откровеннее.
— Скажи что-нибудь сексуальное, — говорит Камилла, когда они лежат, смотрят «Диана: история любви» с французскими субтитрами. — Хочу удивить Моргана.
Саманта смотрит на нее хищно, подтягивается, кладет руку на внутреннюю сторону бедра и говорит:
— Doigtes moi.
— И что это значит?
— Я не знаю, как это будет по-английски.
— Покажи на пальцах.
Саманта заходится в хохоте. Камилла смотрит на нее непонимающе, но тоже смеется. Она чувствует, как краснеет. Может, проще было просто посмотреть в интернете.
— Ладно, — Саманта собирается, подвигается к ней вплотную, берет правую руку и сгибает все пальцы, кроме среднего указательного. — Это когда ты хочешь, чтобы он сделал тебе приятно.
Она смотрит в темно-карие глубокие глаза, пытаясь уловить смысл. Саманта аккуратно улыбается, и ведет ее руку вниз, вдоль живота, ниже, задевая ширинку джинс.
— О, — Камилла останавливает ее, сводя колени вместе. Она смеется, надеясь, что лицо у нее не слишком красное. — Я имела в виду что-то более романтичное, что ли.
Саманта кивает:
— Tu m'excite. Ты заводишь меня.
Саманта касается ее волос и начинает накручивать локон на палец.
— Tu me… можно еще раз, — просит она, фокусируясь на губах. В ушах белый шум. Лицо горит от смущения.
— Tu m'excite, — повторяет Саманта медленно, выгибая свои розоватые губы, покрытые легким слоем блеска.
Да, это определенно достаточно сексуально.
Саманта много рассказывает об их семейных проблемах, недомолвках и подозрениях в неверности.
— Может, тебе стоит ослабить хватку, — советует Камилла.
Саманта из тех, кто требует много внимания, кто атакует сообщениями и спрашивает постоянно, где ты находишься. В отличие от Марсиаля она не против.
Она пытается выспросить у Моргана, что ему известно, но тот просит не втягивать его и советует ей самой оставаться от этого вулкана в стороне. Она пропускает этот совет мимо ушей.
— У него есть любовница, — говорит ей Саманта в Вольфсбурге на выезде команды, после того, как Франческа и Кэнди уходят спать. — Точно.
В голосе ни капли сомнений.
Она пересаживается на диван рядом с Самантой, берет ее дрожащие руки в свои и заказывает бутылку вина. Та сжимает в ответ, и все словно рушится. Размеренная жизнь с двойными свиданиями и командными сплетнями, семья Саманты, она сама.
Она меняет заказ с вина на текилу.
В Вольфсбурге в одиннадцать вечера тихо, словно все вымерли, а с реки дует холодный декабрьский ветер. Она поет во весь голос Эдит Пиаф, а Саманта держит ее за талию, не давая упасть в воду. Камилла закидывает ей руку на плечо и смеется в волосы — от Саманты исходит тепло, и она теряется в этом уже знакомом сладком запахе «Живанши».
Саманта не отпускает ее, а только прижимает сильнее. Внутри все замирает, так, что страшно шевельнуться. И еще она совершенно не знает, чего хочет больше. Чего хочет вообще.
— J'ai envie de toi, — шепчет Саманта.
Она понимает эту фразу.
— Я тоже.
У Саманты мягкие, словно воздушные губ, и очень нежная кожа — именно так, как она себе и представляла. И целуется она очень нежно, медленно, так, что можно раствориться в этих поцелуях, в Саманте вообще.
По дороге вдоль реки кто-то пробегает с собакой, и она шепчет:
— Пойдем.
Саманта продолжает целоваться нежно и медленно, аккуратно обводя вокруг языком, а она — еще шире разводит ноги и просит:
— Пожалуйста.
Саманта околдовывает ее своим хищным взглядом, глядя снизу, заставляет комкать белую гостиничную простынь и сглатывать вырывающиеся стоны, чтобы Франческа и Кэнди в соседней комнате ничего не услышали.
Она хочет, чтобы это закончилось побыстрее и чтобы не заканчивалось никогда. Честно говоря, она не знает, чего хочет. Хотя и в этом она тоже себе врет — когда она садится сверху, весь алкоголь как будто улетучивается, и она точно знает, чего хочет. Она играет с сосками, закусывает и пропускает между двух пальцев — как любит сама, и с удовольствием наблюдает, как та под ней выгибается и бесстыдно трется о ее ногу.
— Doigtes moi, — бросает Саманта ту самую фразу, ловя ее руку и целуя в ладонь.
Камилла стягивает те черные трусики из «Сэлфирджеса» и думает, что без белья лучше всего. А еще, что матч завтра в пять часов вечера, и им совершенно некуда спешить.
В Саманте есть что-то животное и сексуальное, и от этого притяжения у Камиллы как будто отказывают тормоза.
———————————
Doigtes moi (фр.) — фингеринг.
Tu m'excite (фр.) — ты заводишь меня.
J’ai envie de toi (фр.) — я хочу тебя.Название: Затишье перед бурей
Автор: Team EPLБета: Team EPLРазмер: мини, 1045 слов
Пейринг/персонажи: Дейли Блинд/Яспер Силессен, Стейн Схарс, упоминается Данни Блинд
Категория: слэш
Жанр: романс, АУ
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Короткое затишье перед неминуемой бурей — редкая возможность немного отдохнуть и восстановить силы.
Примечания: условное ванпис!ау
Ключ: большая вода
Огни последнего острова скрылись во тьме несколько часов назад, и впереди — только тёмно-синяя гладь, обманчиво беспечная. В этих водах всё может перемениться в любую минуту, и, вместо того чтобы пялиться на звёздное небо, придётся хвататься за оружие и сражаться с каким-нибудь морским чудовищем. Или бороться с внезапно переменившейся погодой. Или вступить в битву с дозорным кораблём. Или с другими пиратами. Или... всякое может быть. Но каждая минута покоя на вес золота. Им нужен отдых, нужно время восстановить силы и залечить раны, оставшиеся после последней стычки с Дозором.
Яспер молча стоит у борта, глядя вдаль. Нога всё ещё болит, но ему ещё повезло: есть те, кому придётся пролежать в лазарете ещё пару недель. Есть те, кто так и остался там, на сухой земле безжизненного выжженного солнцем острова. То, что они выбрались оттуда — чудо. И немного удачи. Теперь, немного подлатавшись, пополнив запасы и переведя дух, можно поразмыслить об этом. О том, что большая часть их жизни и построена на чистом везении.
Яспер оборачивается на Стейна, хромающего по палубе и бережно поглаживающего рукоять меча. Тот кивает ему, но ничего не говорит и не подходит, отправляется в сторону кормы. Ему не спится, вторую ночь уже Яспер слышит его шаги и думает о том, что Стейн — счастливчик. Мало кому удаётся вернуться живым оттуда, откуда вернулся он. Да ещё и с информацией, спасшей жизнь многим. И с мечом, который, кажется, за эти годы стал только острее, и временами казалось, что он сам повелевает рукой хозяина, а не наоборот.
Попутный ветер, тихие воды, ясное небо. Давно такого не было, давно у них не было передышек, и не хочется думать о том, что это аванс перед очередным испытанием. Лучше просто наслаждаться свободными днями после всего, через что они прошли. И не размышлять о том, как предательски коварна вода.
Яспер безошибочно узнаёт шаги каждого члена команды. За годы бок о бок запоминаешь всё: шаги, голоса, жесты, взгляды — чтобы потом можно было хотя бы в памяти восстановить образы тех, кого с ними больше нет. Эти шаги он тоже знает, их расслабленную лёгкость, беспечную торопливость.
— Иди спать, кто знает, сколько времени будет так спокойно.
Дейли вторит мыслям Яспера. Они все сейчас думают об одном и том же.
— Не спится, — просто отвечает Яспер, и Дейли становится рядом с ним, решительно обнимая за пояс. Ему не нужно объяснять.
— Хочешь выпить?
Яспер качает головой. Нет, сегодня не хочет. Может быть даже, напиться до отключки — совсем и не плохой вариант, всё лучше, чем маяться от напряжённого нервозного ожидания опасности, как Стейн, но всё равно не хочется.
От Дейли пахнет ромом, и от руки его горячо. Яспер закрывает на минуту глаза, пригревшись, наконец-то успокоенный присутствием кого-то близкого и настолько своего, что чувствует себя почти как дома. Только подумать, он согласился плыть лишь чтобы поддержать его, так настойчиво уговаривавшего, совсем даже не испытывая желания постоянно подвергать свою жизнь необязательному риску в погоне за безумной мечтой. Рассчитывал доплыть до какого-то из соседних островов, поразвлекаться, дать понять, что да, это всё здорово, но не его, а потом вернуться домой. Но прошло столько лет, столько островов и морей, а Яспер всё здесь, на этом потрёпанным корабле под оранжевыми парусами, знавшем другие, по-настоящему славные времена. И сколько бы ни было возможностей сойти, вернуться, не пользовался ими, хотя мог бы, наверно.
— Как нога? — спрашивает Дейли осторожно, пытаясь скрыть озабоченность в голосе.
— Нормально, — Яспер дёргает плечами. — Ходить могу. И драться тоже.
Дейли смотрит на него, усмехается. Ночь слишком тёмная, чтобы различать цвета, но Яспер знает, что глаза его серые, а волосы — такого странного медного оттенка.
— Я думаю, что было бы, останься мы дома, — признаётся Яспер. Он не жалел никогда, Дейли это знает, но сегодня он почему-то скучает по дому. По обычной жизни.
— У меня не было выбора, ты же знаешь, — с усмешкой отвечает Дейли.
С его отцом и правда куда ещё податься, как не в море. Яспер помнит, как Дейли считал дни до момента, когда Данни возьмёт его с собой в плавание. Мечтал об этом, заставляя Яспера думать, что он сумасшедший, но втайне восхищаться им. Многие из детей ненавидели отцов, променявших их на море, считали предателями, но не Дейли. Он готов был оторвать голову любому, кто говорил что-то неприятное о его отце, и с малых лет твёрдо решил, что будет пиратом.
— У меня тоже не было, наверно, — отзывается Яспер.
Дейли разворачивает его грубо, бесцеремонно, как делает когда пьяный и усталый, и целует его. Так упрямо и по-детски заставляя отдавать всё внимание ему, а не окунаться в воспоминания о том, чему было не суждено случиться. Заставляя быть здесь, с ним, таким жарко и наивно влюблённым, что сам со временем влюбляешься в ответ. И с кем ещё быть, если не с ним. С детства же вместе — срослись друг с другом так, что не разделишь теперь, даже если и захочешь.
Борода привычно колется, от него привычно пахнет выпивкой и порохом, и он привычно обнимает одной рукой за спину, а второй удерживает за пояс, как будто Яспер сейчас соберётся вырваться и сбежать. Яспер не вырывается. Запускает руку в густые волосы, обнимает за шею, вдруг вспоминая, как раньше Дейли в любых детских спорах вступался за него, даже если об этом не просили, и в итоге Ясперу самому приходилось защищать его.
Теперь он — медноволосый демон, за чью голову правительство назначило награду, выше, чем когда-то назначенную за его отца. Неуловимый, иногда жуткий в своей беспощадности к тем, кого он считает врагами. Но и сейчас им приходится прикрывать друг другу спину и вытаскивать из самого пекла.
От его губ, от его тела жарко и пьяно. И хочется раздеться прямо тут, чтобы тепло рук и холодный ночной воздух на контрасте, чтобы звук его дыхания смешивался с шумом волн.
В тишине эхом раздаются приближающиеся шаги Стейна, заставляющие отпустить губы Дейли и обернуться. Чтобы даже не увидеть, но почувствовать насмешливый взгляд с дальнего конца палубы.
— Пойдём в каюту отца. Он сейчас с Фредом, Мартеном и ещё кем-то изучает маршрут и подсчитывают добычу, сказал, что если хочу, могу поспать там немного, пока всё тихо. И что могу с тобой.
Заманчиво. Капитанская каюта хоть маленькая, с узкой кроватью, но там можно побыть наедине. Наверно, это неплохая идея. Лучше, чем напиться. Лучше, чем что угодно, если быть честным.
— Хорошо. Идём.
Кто знает, что будет завтра. Кто знает, что будет через полчаса. Нужно пользоваться каждым моментом, каждой секундой. Большая вода обманчива, а за тишиной обязательно последует неминуемая буря. И кто знает, кого ещё она унесёт с собой.Название: Расстояние и время — не преграда
Автор: Team EPLРазмер: мини, 1050 слов
Пейринг/персонажи: Гранит Джака/Рикардо Родригес
Категория: слэш
Жанр: романс, флафф
Рейтинг: PG-15
Краткое содержание: Он наверняка приедет. И в Китай, и в Мадрид — куда угодно. Для него не преграда и расстояние, и время, и ревнивый брат, и вражда между Базелем и Цюрихом, временами принимавшая абсурдные формы.
Рикардо засыпает с этой мыслью.
Ключ: перекрёсток
Дыхание Гранита замедляется и выравнивается. Он лежит, глядя в потолок отсутствующим взглядом, и улыбается. Рикардо тоже улыбается, глядя на него, и кладёт ладонь на его живот.
Спать не хочется. Даже после тяжёлого дня с выматывающей игрой против румын. Даже после секса.
Говорить тоже не хочется, в такие моменты вообще говорить как-то неловко, и Рикардо молчит, уткнувшись подбородком в плечо Джаки и вдыхая его запах, тёплый и терпкий. От этого спокойно. От этого размываются неприятные чувства после ничьей в матче, который они были обязаны выигрывать.
Рикардо нравится лежать рядом с Гранитом, обнимать его, чувствуя, как приятная слабость и лень переполняют тело. Нравится, как Гранит стонет, запрокидывая голову, зарывается пальцами в волосы и тянет к себе поцеловать, пока Рикардо двигается в нём быстрыми и сильными толчками. Нравится, как потом он обнимает за спину, не давая лечь поудобнее, и шумно дышит в шею. Как целует за ухом, прижимая к едва закрывшейся двери номера, как уже привычным движением распускает хвост Рикардо, как облизывает губы, когда Рикардо за задницу притягивает его к себе.
Гранит поворачивается на бок и целует его. Гладит ладонью щёку и висок. И Рикардо лениво отвечает на поцелуй, сжимая его бедро.
Они целуются и неспеша гладят друг друга. Нужно спать, хотя и завтра у них выходной — режим сбивается слишком легко, а это тоже важно, и Петкович тоже за этим следит. И за ними двоими следит, причём, особенно пристально, давая понять, что не будет закрывать глаза на злостные нарушения режима, будь они оба хоть десять раз звёздами. Но так не хочется, хочется ещё и ещё целовать Гранита, обнимать его, чувствовать, как он перебирает пальцами волосы, как сопит в висок.
— Пойдём в душ.
Это первое, что Рикардо произносит за последний час.
Гранит тяжело вздыхает и зажимает между указательным и средним пальцами прядь, легко тянет за неё к себе, чтобы даже не поцеловать а просто ткнуться кончиком носа.
— Ещё пару минут?
Рикардо только улыбается и обхватывает его за пояс поудобнее, чтобы ближе, чтобы в прохладном номере чувствовать его тепло.
Потом, после душа — они моются как обычно торопливо, и только иногда дотрагиваются друг до друга, обмениваясь улыбками, — Гранит сидит по-турецки на кровати, листая что-то в телефоне, пока Рикардо старательно сушит волосы полотенцем. Стесняться ходить по номеру голыми они перестали относительно недавно, и до сих пор это немного непривычно.
— Ты правда хочешь в «Арсенал»?
Рано или поздно он должен был спросить, и Рикардо ждал этого. В конце концов все эти разговоры в прессе и попытки отправить его в различные концы Европы не раз всплывали, но тему «Арсенала» они почему-то ещё ни разу не затрагивали.
— Если они предложат, и если Аллофс согласится меня отпустить, то да.
У Гранита очень тонкие и очень выразительные брови. Рикардо каждый раз думает об этом. Знает, что Джака их подравнивает в салоне, и это смешно до ужаса, но чёрт возьми, Граниту идёт.
— А если позовут в «Реал»?
Рикардо знает, что это не провокация, что ему и правда интересно. И хочет быть честным с Гранитом и с собой.
— Не знаю. Я хочу играть с тобой. Не только в сборной. Но... не знаю. Это зависит от многого.
Хотя и так соблазнительно — играть вместе с ним.
— Значит, придётся чаще летать.
Он переваливается на живот, болтает в воздухе ногами и смотрит на Рикардо с интересом. Почему-то вспоминается сразу, как они в юниорской сборной так вот валялись вечерами и смотрели дурацкие видео на ютьюбе, и как до боли в животе хотелось его поцеловать и прижать к себе, но было страшно до трясучки.
И кто бы тогда подумал, что через несколько лет они будут всерьёз обсуждать возможность перехода Рикардо в «Реал», а Гранит будет уже в следующем сезоне играть в «Арсенале». Только мечтать можно было, чем они и занимались, играя в ФИФА и рисуя себе фантастические перспективы, которые теперь становятся реальностью.
Вытерев голову и кинув полотенце на кресло, Рикардо ложится рядом с Гранитом на кровать, слишком большую для одного человека, хотя считающуюся односпальной.
Хорошо было бы играть в одном клубе. Чтобы всегда вместе, каждый день, на тренировках, во время матчей, вечером, ночью — действительно всегда. Не ездить в Базель через день или ждать, когда он приедет в Цюрих, не дожидаться возможности выбраться из Вольфсбурга в Мёнхегладбах. Не считать дни до сборной, понимая, что ещё чуть-чуть — и не выдержишь. Особенно когда что-то случается и знаешь, что нужен рядом, чувствуешь, насколько ему дерьмово, но не можешь приехать. Теперь, когда их будет разделять не пара часов на поезде, а границы нескольких стран, это будет ещё тяжелее.
Гранит как обычно обнимает, закидывает на Рикардо ноги и чмокает в щёку, попутно делая с десяток совместных селфи. Это тоже своего рода способ сохранить хотя бы воспоминания о моментах вместе, которые станут теперь ещё более редкими, но Рикардо всё равно хмыкает:
— Когда-нибудь взломают твой телефон, и весь мир узнает, с кем на самом деле спит новая звезда Арсенала.
— Как будто и так никто не догадывается, — беззаботно улыбается Гранит.
Да что там догадываются, многие, наверно, уверены. Таулант чуть ли не с первого взгляда всё просёк и выдал: «Вы трахаетесь, что ли?», заставляя обоих смущённо отвести глаза. Да и в сборной многие понимают.
Сон всё-таки приходит, хотя и не сразу. Они лежат, смотрят видео, болтают и смеются, и в какой-то момент Рикардо осознаёт, что уже больше залипает в экран айфона, чем что-то смотрит и больше кивает и угукает в ответ Граниту, чем говорит.
— Давай спать?
Гранит кивает, убирает телефон на тумбочку, втыкая в него кабель зарядника, поворачивается к Рикардо и целует его. Только после этого выключает свет.
Обнимает, прижимается опять, сопит в шею. Сонно и уютно.
— Гранит?
— А? — он поднимает голову немного, как будто пытается посмотреть на Рикардо в темноте.
Времени уже изрядно за полночь, но сказать кажется обязательным. Закончить разговор, так и повисший в воздухе.
— Я правда не знаю, что бы выбрал. И что выберу в итоге. Но я бы очень хотел играть вместе с тобой.
Объяснить всё равно не получается. Рикардо не знает, как описать словами это чувство, когда как будто стоишь на перекрёстке, решая куда свернуть, и все дороги кажутся привлекательными, но только одна из них верная. Знать бы наверняка, какая.
— Если даже ты будешь играть в Китае, я всё равно к тебе приеду при первой возможности, — хмыкает Гранит в ухо.
Он наверняка приедет. И в Китай, и в Мадрид — куда угодно. Для него не преграда и расстояние, и время, и ревнивый брат, и вражда между Базелем и Цюрихом, временами принимавшая абсурдные формы.
Рикардо засыпает с этой мыслью. И знанием, что как минимум ещё неделю они будут вместе.