Название: Dog Nanny
Автор: сборная Англии
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Дэнни Ингз/Эндрю Робертсон
Категория: джен
Жанр: ау
Рейтинг: G
Саммари: Дэнни Ингз нанимает выгульщика собак с ужасным шотландским акцентом, не понимает ни единого его слова, но это не мешает ему влюбиться

---

Название: Dog Nanny
Автор: сборная Англии
Размер: 2260
Пейринг/Персонажи: Дэнни Ингз/Эндрю Робертсон
Категория: джен
Жанр: романс
Рейтинг: G
Ключ: языковой барьер
Саммари: Дэнни Ингз нанимает выгульщика собак с ужасным шотландским акцентом, не понимает ни единого его слова, но это не мешает ему влюбиться
Предупреждение/Примечание: автор надеется, что шотландский акцент английского и скотс можно считать достаточным языковым барьером

«Лью и Дэйзи, двум воспитанным лабрадудлям (не говоря уже об их хозяине) требуется самая лучшая в мире няня за самую низкую в мире плату, причём немедленно».

Дэнни Ингз, вполне преуспевающий фотограф, ещё раз перечитал объявление, а потом, вздохнув, нажал на кнопку «опубликовать».

— Я ищу Мэри Поппинс, — сказал он бездушному монитору, отодвинулся от компьютера и пошёл искать поводок. Пока лучшая в мире нянька не нашлась, ему приходилось выгуливать своих оболтусов самостоятельно. Едва услышав шуршание в прихожей, Дэйзи, любопытная бестия, высунула нос в коридор. Трусишка Лью несмело вышел следом за сестрой и послушно дал прицепить поводок к ошейнику, прежде чем Дэнни вывел их обоих на улицу.

Было ещё темно — Дэнни только-только закончил обрабатывать последний сет снимков для рекламы воды с участием местных футболистов, и ему срочно нужно было проветриться. А собакам — прогуляться и вдоволь набегаться перед долгим днём без хозяина.

Стоя под деревом, Дэнни комкал в ладони неприметные пакеты для собачьего дерьма и курил, глядя, как Дэйзи гоняет Лью по пустой собачьей площадке. В целом, у него была отличная жизнь: любимая работа, которая, хоть и тянула из него жилы и напрочь сбивала режим дня, всё равно приносила неплохой доход и массу удовольствия, крохотная квартирка, которой едва-едва хватало им четверым (самому Дэнни, собакам и чемодану техники) была любовно обставлена, и Дэнни по праву называл её домом во всех смыслах этого слова. Вот только собаки без него скучали. Сам Дэнни едва-едва успевал гулять с ними по двадцать минут — урывками до и после работы, и Лорис, их ветеринар, регулярно напоминал о болезнях костей, так распространённых среди искусственно выведенных пород.

У Лориса было два огромных преимущества: он обожал собак и был красивым, как греческий бог. Дэнни и познакомился с ним из-за этого. Бойфренд Лориса был моделью, и Дэнни снимал его для рекламы нижнего белья, а Лорис зашёл после съёмок, и Дэнни сделал пару кадров их вдвоём. По его мнению, Лорис бы подошёл для съемки рекламы ничуть не хуже профессиональной модели. Фотографируя непрофессионалов, Дэнни всегда старался разговорить их, чтобы отвлечь от объектива камеры, и Лорис, дружелюбно улыбаясь, рассказал о своей работе и даже вручил Дэнни свою визитку. В следующий раз они увиделись, когда Дэнни пришёл отдать ему фотографии и заодно привёл Дэйзи, которая за день до этого вдруг стала прихрамывать на одну лапу. Дэйзи была врединой и недотрогой, но Лориса к себе подпустила без каких-либо проволочек и вообще весь приём была хорошей девочкой, о чём Лорис сообщил ей минимум пять раз. С тех пор у Лориса в инстаграме прибавилось профессиональных снимков, а Дэйзи и Лью были обеспечены ветеринарным надзором на ближайшие пять лет.

Именно Лорис посоветовал Ингзу нанять человека, который будет гулять с его собаками, пока он мотается со студии на студию.

— Полтинник в неделю, и все твои проблемы будут решены.

— Ага, — откликнулся тогда Дэнни, — полтинник в неделю плюс новые кроссовки несчастному, взамен сжёванных Дэйзи. Ты же знаешь, она просто обожает обувь.

— Небольшая потеря, — Лорис философски пожал плечами. — По сравнению с реабилитацией травмированных костей и наращиванием хрящей у собак.

Дэнни содрогнулся от ужаса, представив, что будут чувствовать его малыши при такой неприятной процедуре, и дал себе — и Лорису — торжественное обещание разместить объявление на собачьих форумах.



Первых двух кандидатов Дэнни забраковал даже без собеседования. Просто прошёлся по их страничкам в соцсетях, ужаснулся и быстренько отстучал вежливый отказ. Расстроившись от первой неудачи, он едва не отказал и третьему кандидату, человеку с ником AndyR26, но Дэйзи невовремя начала жевать что-то в коридоре, и Дэнни отвлёкся, а когда вернулся обратно к компьютеру, вся вежливость куда-то улетучилась.

Плюхнувшись на диван с телефонов в руке, он приобнял Лью и пролистал инстаграм этого Энди Эр Двадцать Шесть. Тощий, рыжеватый пацан на редких селфи, граффити по бетонным стенам складов, редкие закаты, немного выставленных на заляпанные столики дешёвых кофеен кружек, ироничные подписи и почти полное отсутствие хэштегов.

— Как тебе? — спросил он у Лью, когда тот ткнулся своим кудрявым носом в экран. — Подходит?

Лью довольно гавкнул и, оттоптав Дэнни все коленки, ушёл на кухню к миске с сухим кормом, а Дэнни, восприняв это как согласие, сел писать этому Энди приглашение на встречу.

Вечером, он снова стоял под привычным уже деревом на собачьей площадке и смотрел, как Дэйзи облизывает руки Эндрю Робертсона (так было написано в его сертификате от компании Very Important Pets) и виляет хвостом так, что кажется — ещё минута, и он отвалится. Лью, перестав трусить, послушно таскал за Энди мячик, и Дэнни, глядя на это, чувствовал, что теряет связь с реальностью. Он вытащил телефон и набрал номер Лориса.

— Это была плохая идея, — сказал он, не поздоровавшись, и услышал, как Лорис усмехнулся. Судя по шуму, он готовил ужин для них с Эмре — опять какая-то бесконечно здоровая еда, наверное. — Это была очень плохая идея.

— Что, Дэйзи сжевала его кроссовки прямо на улице, и тебе пришлось извиняться?

— Нет, Дэйзи, кажется, в него влюбилась.

Голос у Дэнни был гробовой, и, услышав это, Лорис рассмеялся.

— Прекрати ревновать и дай мальчику денег и контракт, — сказал он, а потом, прикрыв ладонью динамик, что-то сказал Эмре. — Извини, у меня тут брокколи подгорает, давай поговорим завтра, когда ты смиришься с мыслью, что у твоих собак тоже может быть какая-то жизнь, помимо тебя?

Дэнни положил трубку и затолкал телефон в карман, и только после этого вспомнил, что не сказал Лорису главного.

Энди Робертсон был из Глазго, и Дэнни ни слова не понимал из-за его чудовищного акцента. К счастью, собаки обращали внимание только на интонации и на то, как Энди ласково почёсывал из по спинке, а не на то, что именно он говорил. Возможно, кстати, они как раз понимали его речь, по крайней мере, по мнению Дэнни, она больше походила на собачье рычание, а не на человеческий разговор.

— Всё в порядке? — спросил Энди. Дэнни больше по интонациям понял, что он хотел спросить, потому что почти не услышал гласных в этой реплике. Он кивнул в ответ, выдал Энди дубликат ключей и, взяв из его рук поводок, повёл собак домой.

По дороге он, на всякий случай, продублировал то, что сказал, в сообщении: собаки гуляют три раза в день, кормить их нужно немного, обязательно бегать с ними, не забывать мыть лапы после прогулки и проводить хотя бы полчаса с ними дома, чтобы им было спокойнее. Любая еда в холодильнике может быть съедена.

«Ок, спс», — ответил Энди. — «Спкнночи».

— О господи, пишет он ещё непонятнее, чем говорит, — пожаловался Дэнни собакам, но те, вымотанные прогулкой, никак не отреагировали.



Дэнни не видел Энди с той самой прогулки, но постоянно замечал следы его присутствия: вымытая чашка из-под кофе, вынесенный мусор, свежая упаковка собачьей еды с приложенным чеком (Дэнни потом прибавил стоимость пачки к еженедельной оплате), смятое покрывало на диване, забытый в прихожей зонт. Свежая коробка молока в холодильнике. Вытертая пыль.

Об этом они не договаривались, но, кажется, Энди было по душе потихоньку наводить порядок в захламленной квартире Дэнни, пока собаки сохли после купания. Дэнни было немного неловко, но Энди не поднимал эту тему в переписке и не намекал на дополнительную оплату, и Дэнни в какой-то момент просто забил на это, просто радуясь неожиданной чистоте.

Однажды Энди оставил у него дома толстовку с вытертым логотипом шотландской сборной по футболу, и отписался потом в сообщениях, что это про запас для вечерних прогулок.

«Если не норм, могу забрать, но таскать не хочется», — добавил он. К счастью, автокоррекция в его телефоне справилась с его манерой письма, и Дэнни понял всё. Скажи Энди это вслух — и результат мог бы быть печальным.

Дэйзи как-то умудрилась сдёрнуть эту толстовку с крючка и потом спала на ней всю ночь. Утром Дэнни поднял её, обслюнявленную и покрытую собачьей шерстью, и, чертыхнувшись, закинул в стирку со своими вещами. Он едва не опоздал на работу, но успел дождаться окончания стирки и повесил её сушиться повыше, чтобы Дэйзи, которая, кажется, души не чаяла в своём догситтере, не стащила её снова.

«Твоя толстовка пала в неравном бою с Дэйзи», — написал Дэнни по пути на работу. — «Если вечером будет холодно, а она не успеет высохнуть, возьми мою любую в шкафу в прихожей».

Он забросил телефон в сумку с фотоаппаратом и уставился в окно автобуса. Почему-то от мысли, что Энди не только заглянет в его шкаф, но и наденет его одежду, теплели щёки. Он снова вытянул телефон из сумки и зашёл в профиль Энди в инстаграме.

Энди был некрасивым — Дэнни насмотрелся за свою карьеру фотографа на красивых людей и мог утверждать это со всей уверенностью. Энди был некрасивым, нелепым и немного смешным со своими рыжеватыми кудряшками, которые он нарочно ерошил пальцами, с веснушками на переносице и проклёвывающейся щетиной на подбородке. Энди был некрасивым, но Дэнни всё равно засматривался на его фотографии в ленте инстаграма между съёмками с показа Виктории Бэкхем и селфи Ники Минаж. Они не разговаривали ни о чём, кроме собак, и то делали это в переписке, и Дэнни понятия не имел, чем тот занимается кроме выгула чужих животных, и есть ли у него другие клиенты, и вообще, что у него на уме. Ему было достаточно того, что Дэйзи и Лью обожали свою няньку, свою персональную Мэри Поппинс с ужасным шотландским акцентом, и это было веским аргументом для Дэнни не проверять ящик стола, где лежали документы и немного налички. Своего рода, акт доверия, основанный на собачьем чутье.

И на том, что Дэнни невольно пролистал весь инстаграм Энди, стараясь не оставлять лайки к снимкам пятилетней давности.



Вернувшись домой заполночь, Дэнни тихонько открыл дверь и прислушался, ожидая услышать цокот когтей по полу и радостное урчание Дэйзи, но этого не произошло. Видимо, Энди их умотал на прогулке, и Дэнни разулся в тишине. Он не включал свет — глаза слишком устали от вспышек камеры за день, и ему хотелось побыть в темноте. Он, в принципе, справился с этой задачей, только ткнулся неловко лбом в висевшие на вешалке вещи, учуяв мимолётом незнакомый запах булочек, ветра и одеколона от своей толстовки.

Он отпрянул от вешалки, как чёрт от ладана, чувствуя, что краснеет от неожиданного удовольствия, которое доставил ему этот запах. Растерянный, он прошёл в комнату и хотел, было, плюхнуться на диван, но вовремя остановился.

На диване, обложившись собаками, спал Энди. Лью вытянулся у него на коленях, ткнувшись носом в мерно вздымающийся живот, Дэйзи — засунула голову ему подмышку и то и дело сучила лапами во сне, и Энди, не просыпаясь, почёсывал её по загривку. У Дэнни даже руки зачесались взять фотоаппарат и запечатлеть этот уют, это спокойствие, оцифровать его, спрятать среди гигабайтов фотографий и смотреть на этот снимок тайком, когда покажется, что жизнь стала невыносимой.

Он не успел сделать и шага — Энди проснулся.

— О чёрт, — сказал он и разразился длинной тирадой, из которой Дэнни не понял ни слова, но по интонациям угадал, что Энди извиняется.

— Да всё окей, эти малыши кого хочешь умотают, — сказал Дэнни, надеясь, что правильно понял основной посыл слов Энди. — Останешься, или тебя потеряет девушка?

Он прекрасно знал из инстаграма, что девушки у Энди нет. Парня, к слову, тоже.

Энди сказал что-то, усмехнулся, видимо, пошутив, и добавил что-то про такси, и Дэнни разочарованно пожал плечами.

— Сейчас уже поздно, в девять тебе всё равно вытаскивать Лью и Дэйзи на прогулку, — сказал он медленно, — Лучше останься.

Энди сказал что-то, похожее на «спасибо» и, судя по тому, как обрадовалась Дэйзи, принял решение остаться на ночь.

Он лучше самого Дэнни знал, где лежит постельное бельё, и уверенно вытащил его с верхней полки. Подумал немного, ощупал свою футболку и, вопросительно глянув на Дэнни, вытащил его пижаму из шкафа. Пижаму эту подарила Дэнни бабушка на какое-то рождество, и с тех пор она лежала в шкафу, переложенная пакетиками с лавандой.

— Устраивайся, — сказал Дэнни и сбежал в свою спальню, прежде чем успел представить, как запах лаванды останется на коже Энди.

Он забрался под одеяло, надеясь, что быстро уснёт после долгого дня, но ещё пару часов ворочался на нагревшихся простынях, прислушиваясь к дыханию Энди в соседней комнате.

Дэйзи — предательница — ушла спать к нему, и Лью, радуясь, что ему в этот раз досталось больше места, заснул гораздо раньше самого Дэнни.



Утром Дэнни проснулся от запаха еды и ощущения тишины. Он выбрался из кровати, подумав, натянул домашние штаны и даже поискал футболку, но, не найдя её, вышел из спальни. Собак нигде не было, Энди — тоже, зато на кухне обнаружились тосты и заботливо накрытая полотенцем, чтобы не остыла, яичница. Дэнни сел за стол, поджав под себя ногу, и принялся есть прямо со сковородки. Ему было уютно. Ему, ненавидевшему присутствие дома кого угодно, кроме Дэйзи и Лью, нравилось, что Энди хозяйничал на его кухне, дрых на его диване в его же пижаме и гладил его собак, как своих. Он даже Лорису не говорил, что старается спланировать свой день, чтобы успеть домой к тому моменту, когда Энди возвращается с прогулки с собаками, что он внимательно высматривает в квартире следы его присутствия.

— Сири, — позвал он в тишине кухни. — Как на шотландском будет «выходи за меня»?

— Начни с «пойдём, выпьем пива вечером», — раздалось из коридора, и тут же по паркету зацокали когти Дэйзи. — Я запишу тебе, как это произносится.

Энди зашёл в кухню, сделав какой-то незаметный знак собакам, отчего те послушно замерли в коридоре, чтобы не натащить на лапах грязь в комнаты. Он остановился в дверях, похлопывая себя сложенным поводком по колену, и склонил голову, рассматривая татуировки на плечах Дэнни.

— Только не очень долго репетируй, — сказал он, улыбаясь, и потёр узкой ладонью подбородок, пряча эту улыбку. — Ждать не хочется.

Дэнни хмыкнул, кивнул и снова принялся за еду. Приняв его молчание, как знак согласия, Энди махнул собакам в сторону ванны, и Дэнни, на ходу дожёвывая тост, пошёл следом. Кажется, за три недели он научился понимать акцент Энди, хоть и не всегда, а на практике и постоянном слушании этот навык должен был улучшиться.

По крайне мере, Дэнни планировал слушать его очень долго.

---

Название: Без лишних слов
Автор: сборная Швейцарии
Размер: драббл, 500 слов
Пейринг: Гранит Джака/Рикардо Родригес
Категория: слэш
Жанр: пвп
Рейтинг: R
Краткое содержание: Впереди целое лето, которое хочется сделать лучшим в жизни.
Примечания: Прямо во время сборов в Лугано перед ЧМ Родригес набил татуировку с портретом матери, которая умерла в ноябре 2015-го.
Ключ: татуировки

Когда Рикардо распускает свой пучок, волосы падают на его лицо, на секунду скрывая. Он редко так делает, обычно наоборот подбирает в хвост, чтобы не мешались, и на просьбу оставить только отмахивается: «Да ну тебя! Неудобно же!» Хотя так ему идёт.

Гранит опускается перед ним на колени, убирает волосы, заглядывая в лицо снизу вверх.

— Устал?

Рикардо кивает, накрывает ладони Гранита своими.

— Немного.

Кожа под плёнкой на внутренней стороне руки горячая, воспалённая, и будет болеть ещё пару дней. Гранит на секунду кладёт на неё ладонь, буквально на мгновение, потом убирает, зная, что все комментарии и вопросы лучше оставить. Это его, личное.

— Хочешь спать?

После сеанса всегда чувствуешь себя немного уставшим. Но Рикардо мотает головой, прикладывается к губам быстрым поцелуем.

— Пока нет.

Тянет к себе, заваливаясь на спину, медленно выдыхает, когда Гранит ложится сверху, наваливаясь, зарываясь пальцами в наконец-то распущенные волосы, перебирая их, гладя, целуя.

— Осторожно с рукой.

— Да.

Кожа под футболкой лишь немногим менее горячая, чем свежая татуировка, и пахнет пряно и тепло. Гранит проводит языком от пояса штанов до пупка, оставляя влажную полосу, заставляя Рикардо вздрогнуть.

Снова губы, от которых никогда не хочется отрываться, снова волосы. И тихое довольное «трахни меня». И из его уст это звучит невозможно возбуждающе. Не исполнить эту просьбу нельзя физически.

Одежда отправляется на пол так быстро, как не собираешься на тренировку, когда понимаешь, что проспал и до начала десять минут. Каждое прикосновение, каждый поцелуй вызывают дрожь и жар. Рикардо особенно податливый, особенно расслабленный в этот раз. Не торопит, не комментирует, не просит больше ничего. Сжимает плечи, хватает за задницу, тихо, сдерживаясь, стонет. Его хочется любить, заниматься с ним любовью бесконечно долго, сходя с ума от нежности, теряя связь с реальностью.

Когда они вдвоём, не существует больше ничего. Только движения в ритме дыхания, взгляды, прикосновения, «люблю тебя» шёпотом и то волшебное наслаждение, какого не испытывал больше никогда и ни с кем, в котором хочется застыть навечно.

Рикардо дышит часто и шумно, обнимает, улыбается потерянной расслабленной улыбкой. Повторяет снова:

— Я люблю тебя.

Эти слова каждый раз кажутся неожиданными и отчасти незаслуженными. И их хочется слышать каждый раз.

Гранит закрывает глаза, целует его медленно, переваливается на бок и обнимает.

— Я тебя тоже, Рики.

В щель в занавесках видно догорающий тичинский закат. Впереди у них Чемпионат Мира. Впереди целое лето, которое хочется сделать лучшим в жизни.

Гранит лежит, перебирая пальцами волосы Рикардо, и тот совершенно не сопротивляется. Тоже улыбается и выдыхает тихо:

— Если тебе так нравится, я постараюсь чаще распускать их.

— Конечно нравится!

— Они мешаются.

— Сегодня же не мешались.

— Сегодня особый случай.

Ощущение счастья и нежности захлёстывает, накрывает с головой. Столько всего, что можно было бы сказать, столько всего, что можно было бы сделать, столько важного и не очень. Мама учила быть искренним и прямым с тем, кого любишь, но Рикардо, он... другой. В нём много тишины, много непонятного и тайного, чем он не считает нужным делиться — и что не считает нужным принимать от других, даже тех, кого любит. И вместо всех истовых «я буду с тобой всегда, сделаю для тебя всё от даже больше» Гранит просто молча обнимает его и целует в висок. Рикардо всё и так знает.

---

Название: Сочники
Автор: сборная Швейцарии по пляжному футболу
Размер: драббл, ~750 слов
Пейринг/Персонажи: Филипп Борер/Гленн Ходель
Категория: слэш
Жанр: юмор, PWP
Рейтинг: NC-17
Саммари: московский этап Евролиги и завтраки
Ключ: доверие

Москва, в общем-то, ничего. Гленн в этом уверен, он сделал не одно селфи на фоне того пряничного собора и не единожды снимал в сториз вид на город через реку в Строгино. А то, что сейчас за окном — это какая-то другая, неправильная Москва. Недоразумение просто!

Окна отеля действительно выходили на какие-то, похоже, заводы, из труб которых шёл серый дым или пар, смешиваясь с облаками, вплотную в эти трубы упиравшимися. В общем, и с погодой не повезло, и видок был такой себе, но Гленн всё равно сфоткал, выложил в сториз и плюхнулся обратно на постель, меланхолично уткнувшись лицом в подушку.

Звук поворачивающегося в замочной скважине ключа нарушил попытки прийти в эмоциональное единение с городом. Фил прошлёпал по полу номера в сланцах, которые были ему явно на пару размеров велики, но, судя по всему, в этом был какой-то особый бореровский шик, Гленну недоступный.

— Ты завтракал? — Фил бросил в его сторону пакетик с какими-то пирожками, надеясь, видимо, что Гленн его поймает, но тот был ещё слишком под впечатлением от серого пейзажа за окном, и пакет приземлился на подушку.

— Нет. Спасибо.

Пирожки оказались золотистого цвета, с красивым резным краем, ещё немного тёплые. Есть, если честно, хотелось, и Гленн с энтузиазмом откусил.

— Блин, Фил, что это? С чем это? Ими убивать можно!

Борер ржал так заливисто и злорадно, что сомнений не осталось: пробовал. Самые сухие и гадкие выбирал.

— Это сочники! — кричал Фил, пока Гленн безуспешно пытался запихнуть ему в рот надкусанный пирожок, в руках рассыпающийся на части — Сочники с творогом! Настоящее русское блюдо, я хотел, чтобы ты дух прочувствовал!

— Это ты у меня сейчас прочувствуешь! — Гленн попытался перебороть Фила, хоть и понимал, что, как всегда, не выйдет — руки уже держали за спиной так, что особо не двинешься, и настроение быстро переходило в другую тональность.

Гленн, вообще-то, повыше, и подкачался он так неплохо, но всё равно кажется, что Фил больше и сильнее, будто по привычке. Гленну нравится, когда Фил ведёт себя, как старший брат, заботится, завтраки вот носит — бывает, и нормальные тоже. Пиздиться вот так в шутку тоже нравится. Филипп — один из тех немногих, кому удалось за годы завоевать доверие Гленна, и с ним можно расслабиться. Даже если он ведёт себя не совсем по-братски.

— Прочувствую, значит? Что именно? — чтобы удерживать Гленна, который и сопротивляется-то только для виду, Филу хватает одной руки, и свободной он залезает под футболку, спешно проводя по груди и животу, будто стараясь как можно быстрее прочувствовать как можно больше кожи. Лапает за задницу через плотные свободные шорты, опускает руку на член. Гленн роняет на пол остатки сочника, вздрагивает и окончательно покоряется, расслабляясь.

— Отпусти руки, и я это сниму. Пожалуйста, — уговаривать долго не надо, и Гленн стягивает футболку и вылезает из шорт, наблюдая, как раздевается Филипп. Здорово, что постель не застелил — всё благодаря сонному московскому утру. Нет, Москва определённо его город!

Гленн шипит, как кот, когда Фил входит, чуть поторопившись — немного больно, приходится впиться пальцами в простыни — но лучше так, чем ждать, пока Фил медленно растянет его, как он любит иногда — намеренно неторопливо, чтобы подразнить. Сейчас всё не так, они увиделись только в аэропорту, и ночью сил хватило только на то, чтобы упасть в постель, а с утра это был лишь вопрос времени — когда Фил — наконец-то — его трахнет. И теперь Гленн упивается ощущениями, пока Филипп, изголодавшись, двигается быстро и сбивчиво, удерживая за волосы, не давая приподнять голову с подушки, а потом кончает в него, утыкаясь в шею за ухом и громко дыша.

Вот теперь Гленн вспоминает о том, каким неторопливым может быть Фил, с каким удовольствием он заставляет его просить, всхлипывая от желания, умолять продолжить. Отдышавшись после оргазма, он влажно целует, гладит соски, живот, бёдра, медленно — издевательски медленно — обхватывает пальцами член. Губы опускаются ниже — шея, внутренний сгиб локтя, живот — и Гленн забывает, как это — не стонать, когда язык Фила скользит по внутренней стороне бедра, а грубоватые пальцы обводят головку члена. Гленн просит, сам не зная точно, о чём, — ускориться ли, продолжать, отсосать ему или трахнуть ещё раз, лишь бы чувствовать ещё больше. Фил сильнее сжимает пальцы и двигает ими быстрее, входит в него языком, смешивая со слюной пот Гленна и собственную сперму, и Гленн кончает и кричит что-то бессвязное в перерывах между обрывистыми стонами.

Филипп довольно усмехается и обнимает его, ещё дрожащего, запуская пальцы в светлые кудри, и слушает, как постепенно успокаивается его дыхание.

— Жрать я теперь хочу ещё больше, — бухтит Гленн, и Филипп, смеясь, достаёт из пакета второй сочник.

— Я вообще-то их купил, потому что они на тебя похожи. Ты — на жёлтого птенца из Angry Birds, а они — на тебя. Такие злые сочники!

— Ты поехавший, Борер! — Гленн смеётся и откусывает сочник у Филиппа из рук, — Ладно, с голодухи, может, не так и плохо.

---

Название: Барон
Автор: сборная Нидерландов
Форма: рисунок
Персонажи: Варнер Хан, Барон Самеди
Категория: джен
Жанр: АУ, мистика
Рейтинг: G
Ключ: мифология

---

Название: Совпадение координат
Автор: ссборная Нидерландов
Размер: драббл, 550 слов
Пейринг: Джованни ван Бронкхорст/Робин ван Перси
Категория: пре-слэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Саммари: В этой точке времени-пространства они на какой-то момент стали равными: Робин уже повзрослел, Джованни ещё не состарился.
Ключ: начальство

Время закольцовывается, и их жизни снова пересекаются. Теперь они вместе в Роттердаме, хотя и на разных ролях. Привыкать к этому странно: недавно же вроде на сборах шли после тренировки пить кофе вместе с ним, с Марком, ещё с кучей народу, о чём-то болтая, надеясь, как бы тренерский штаб не высказал, а теперь он сам — тренер, а Робин возвращается доигрывать к нему, в родной для обоих «Фейеноорд». Возвращается в его жизнь, и за исключением седины — точно такой же, как раньше. Всё ещё первый красавчик команды, всё ещё звезда, всё ещё наслаждается вниманием, всё ещё старается быть свойским и простым для всех, как будто показывая: вот он я, такой обычный, такой хороший, любите меня!

Заходит на кофе в кабинет, когда все уже разошлись. Разглядывает записи, документы, хлам на столе.

— Ну надо же! Теперь настоящий босс! Свой кабинет, с табличкой!

Джованни смеётся, пихает его в плечо. В чашке ароматный кофе из личной кофемашины.

— Будешь хорошо себя вести, и у тебя такой будет.

Робин хмыкает.

В нём энергии как у двадцатилетнего, и отношение ко всему соответствующее. А возраст, физические показатели — так, лёгкая помеха, цифры на бумаге, которые он пытается обмануть, компенсируя желанием и целеустремленностью.

— До сих пор помню тот мяч с уругвайцами. Восемь грёбаных лет! Как будто вчера было. А теперь вот это всё, — он обводит рукой кабинет, — твоё. В голове не укладывается.

— Как будто у меня укладывается, — хмыкает Джованни. Сколько раз уже он думал об этом. Время слишком стремительно летит, не позволяя задуматься, осмыслить, осознать. Признаться, он до сих пор не ощущает себя тренером, начальством. Просто всё идёт само по себе. Может быть, к этому никогда не привыкаешь, а просто продолжаешь делать вид.

Странно: раньше, казалось, между ними пропасть, разные поколения, разные ценности, разные взгляды. Раньше он даже немного раздражал: звёздный мальчишка, немного нарциссичный, амбициозный, всегда старается быть на виду — и на поле, и вне его. Но обаяние с лихвой перекрывало всё. Но тогда Джованни был достаточно гордым и достаточно хладнокровным, чтобы не поддаться ему.

Сейчас годы тоже оставили на нём след, он стал разумнее, хотя и самолюбование осталось, но оно почти незаметно, прячется за обворожительной улыбкой и сияющим взглядом.

Сейчас расстояние между ними лишь символическое, нарисованная мелом на асфальте граница.

Ему хочется поболтать, Джованни тоже не против, и теперь кажется, что у них гораздо больше общего, чем казалось. Может быть, оно просто появилось со временем, с опытом — его и своим. В этой точке времени-пространства они на какой-то момент стали равными: Робин уже повзрослел, Джованни ещё не состарился. В это, по крайней мере, очень хочется верить, хочется верить, что всё такой же заинтересованный и вызывающий взгляд Робина значит именно это. Поэтому можно вспоминать о прошлом, рассуждать о будущем и наслаждаться настоящим, прекрасно понимая, что к чему, что это всё значит и к чему ведёт. Зная, что Робин тоже знает.

Допив кофе, Джованни отставляет пустую чашку в сторону, встаёт, отходит к окну, за секунду забыв, о чём они говорят. Дожидаясь, что скажет или сделает Робин.

Робин подходит, встаёт за спиной и кладёт ладони на плечи. Наклоняется к уху и произносит низким шёпотом:

— Теперь я достаточно взрослый, Джио?

Джованни помнит тот разговор лет десять назад. Помнит тот походя брошенный вызов. Надо же, всё-таки дождался.

Джованни кивает, глядя на его отражение в стекле.

— Теперь достаточно.

Робин улыбается в отражении. Его руки горячие и тяжёлые, как и его дыхание.

Джованни улыбается тоже.