Название: Мой Телемак, Троянская война окончена...
Автор: сборная Германии
Размер: драббл, 450 слов
Пейринг/Персонажи: Юрген Клопп/Марио Гётце
Категория: слэш
Жанр: виньетка
Рейтинг: PG-13
Саммари: Он возвращался к Юргену, как возвращаются домой после долгого путешествия.
Ключ: одиссея
Автор: анонимный доброжелатель
Форма: коллаж
Размер: 1242х1242
Примечание: по клику на картинке в посте открывается полноразмер в новом окне
Он возвращался к Юргену, как возвращаются домой после долгого путешествия. Он приносил с собой багаж каких-то невысказанных историй, немного радости, щепотку печали, пыль на кедах и шум далёких улиц. С Юргеном ему было спокойно и хорошо, как может быть только дома, где бы географически он не располагался на этот момент.
— В следующей игре в старте выйду, — доверчиво сказал Марио, устраиваясь на диване и прижимаясь к тёплому боку Юргена. — Вот скажи мне, тренер...
— Я давно не твой тренер, — не отрываясь от экрана телевизора, на котором на паузу был поставлен видеоразбор прошедшего матча, заметил Юрген и походя накрыл плечи Марио рукой, как крылом. Марио сперва вскинулся что-то сказать, возразить, а потом просто пожал плечами и ближе приткнулся к Юргену.
— Вот скажи мне, тренер, — повторил он, нарочно выделив последнее слово, и Юрген улыбнулся этому его упрямству. — Что бы ты мне посоветовал?
— Я бы посоветовал тебе выспаться перед самолётом, — негромко ответил Юрген, снял очки и потёр глаза. — И сбрить эту дурацкую бородку. Только ты меня не послушаешься.
Марио рассмеялся, привстал над диваном и, коротко прижавшись губами к виску Юргена, встал.
— Послушаюсь, — сказал он, заталкивая руки в карманы домашних штанов, которые после его отъезда Юрген терпеливо кинет в стирку до следующего раза. — Бритва у тебя там, где всегда?
Он возвращался к Юргену, как возвращаются домой: приезжал между двумя тренировками — своей и ливерпульской, беззастенчиво пробирался обратно в жизнь Юргена, занимая самое удобное место на диване, и ночью хлопок простыни льнул к его тёплой коже, подстраиваясь под изгибы крепкого тела. Он доверчиво прижимался к Юргену во сне, обнимая его и бормоча что-то в полудрёме. Он самозабвенно целовался в темноте спальни, и Юрген был уверен, что, несмотря на выключенный свет, глаза его были широко раскрыты, словно он пытался высмотреть что-то, чего не видел при свете.
Каждый раз, когда за ним закрывалась дверь, и Юрген потом получал селфи из самолёта Лондон-Дюссельдорф, он убеждал себя, что всё в порядке, он снова и снова залатывал дыры в своём самообладании, чтобы к следующему приезду Марио снова распустить все нити и остаться перед ним незащищённым. Это могло бы напугать, но Юрген знал, что Марио никогда не воспользуется этой его рукотворной беззащитностью.
В ванной Марио вскрикнул и выругался, и Юрген, окончательно выключив телевизор, поднялся с дивана.
— Я порезался, — хмуро сказал Марио, прижимая пальцы к подбородку, на котором пушистые разводы пены для бритья уже начали розоветь от крови. — Щиплет.
Юрген посмотрел на него сверху вниз, коротко прижал его к себе, целуя в макушку и пошёл за пластырем. Он купил эту упаковку давно специально для Марио и привёз её с собой аж из Германии. Он был рад, что она пригодилась именно сейчас, когда Марио вернулся домой.
Песочные замки
Автор: сборная Германии
Размер: мини, 1070 слов
Персонажи: Йоахим Лев, гест-старом Марио Гомес
Таймлайн: июль 2018
Категория: джен
Жанр: спецквест
Рейтинг: G
Саммари: Ни один песочный замок не переживал ночь.Ключ: полная темнота
…
В середине вечера, уже после захода солнца и еще до восхода луны, на пляже темно. Далеко впереди небольшой городок пляшет на черной глади воды отражениями огней прибрежных ресторанов, дискотек и фонарей набережной, а здесь, на частной территории, подступ к морю становится невидимым через считанные минуты после того, как тонут за линией горизонта последние солнечные лучи.
В это время он любит спуститься с дощатой террасы домика, где выключен весь свет, сесть на еще отдающий дневной жар песок и, слушая уже сонное бормотание волн, вглядываться в темноту.
Порой удается разглядеть в ней тонкую линию набегающей волны или хоть что-то еще, но редко. Слишком редко.
О символичности банально даже думать, и он не думает. Просто, прищуриваясь и напрягая зрение, старается прочувствовать ее до конца.
…
А позже, когда на дрожащую рябь воды белыми бликами ложится лунная дорожка к горизонту, он вспоминает, как в детстве строил у моря песочные замки. Просеивая густой рыжевато-серый песок, собранный в кулак — так, чтобы из-под него вырастали башни, одна за другой. Чем выше, тем лучше — красивее, мощнее, монолитнее.
Чем выше, тем лучше — тем более незыблемым казался замок, потому что кому придет в голову ломать красоту? Но на следующий день его никогда не оказывалось на месте, и родители говорили: «Смыло, ведь был прилив».
Ни один песочный замок не переживал ночь. Не из-за чужой злости, не из-за его неосторожности — просто по закону природы. Но странное дело, он не расстраивался. Он просто строил заново. Каждый день, без устали, зная — новый выйдет не хуже прежнего.
…
Пятьдесят лет назад в этом был какой-то смысл, а сил и вдохновения было достаточно. Больше, чем воды в море, а на пляже песка. Даже десять лет назад их вполне хватало.
Но теперь день за днем он гадает, хватит ли сейчас.
…
Он не покупает газет и не проверяет электронную почту, не заходит на новостные сайты, не отвечает на звонки и смс. Последние, правда, все же читает, поэтому, конечно, в курсе всего, что происходит в родной стране и сборной. И, без улыбки усмехаясь, думает, что все делает правильно.
И временами, когда желание ответить на очередной звонок начинает неприятно жечь где-то в затылке, он выключает звук телефона, напоминая себе — что бы он ни сказал, станет только хуже. Молчание сейчас, конечно, тоже не благородный металл, но вреда от него все равно будет меньше.
…
Лишь на один звонок он ответил за то время, что провел здесь. Точнее, не ответил, а вернувшись с пляжа на террасу и просматривая, как обычно, лист пропущенных вызовов, вдруг увидел среди незнакомых номеров и привычных сочетаний «фамилия-имя (издание)» еще одно имя, знакомое куда более. И не подумав ни о чем, а просто повинуясь мимолетному желанию, коснулся значка телефонной трубки.
— Не думал, что вы перезвоните.
Голос Марио был немного усталым и каким-то осторожным, словно он не был уверен, как лучше начать разговор.
Йоахим улыбнулся.
— Показалось, что стоит. — Он даже слегка вздрогнул, настолько давно не слышал своего голоса. С местным обслуживающим персоналом территории можно было контактировать одними лишь кивками головы. — Что-то случилось, Марио?
— Я тут просто… — Гомес замялся. — Я просто разговаривал с женой, ну, точнее писал пост в «Инстаграм», ну, знаете, соцсеть такая… Короче, я подумал, что я бы уже, наверное, попросил меня не вызывать больше… В смысле, не из-за всего этого, ни в коем случае, я просто хочу уже больше времени с семьей проводить и, ну, да и вы сами говорили про молодежь, вон, Тимо есть или Серж скоро, может, будет уже готов. Ну, вы понимаете?
Последняя фраза прозвучала почти жалобно. Красноречием Гомес никогда не отличался, но Лев вдруг поймал себя на том, что продолжает улыбаться.
Если бы всегда было так просто…
— Понимаю, Марио. Но не стану говорить, что сам собирался тебе это сообщить.
— Эм… То есть?
Он покачал головой.
— Ничего. Я тебя понял.
— Вы не сердитесь?
Он тихо засмеялся.
— Конечно, нет.
— Спасибо. Нет, если что, я всегда! Ну, в смысле, если вдруг, ни дай бог, конечно, я надеюсь, будет много ребят, которых можно будет вызвать… Но если вдруг что, всегда можете на меня расчитывать.
— Хорошо, Марио. Я услышал.
— Да не за что. — Он чуть помолчал, и Йоахиму показалось, что улыбнулся. — Было здорово. Все эти годы… Несмотря ни на что. Спасибо вам за них.
— Тебе спасибо.
Он взглянул на экран телефона, слишком ярко святящийся в густеющих сумерках, и, закрыв глаза, покачал головой.
Как же мы дошли до этого…
…
Он не собирался никого выгонять из сборной. Он не собирался ни с кем ссориться и никого ни в чем обвинять. Он был уверен, что ничего подобного не планировали ни Олли, ни Гриндель и злился на то, что они так легко попались в примитивные ловушки, расставленные прессой. И на прессу тоже злился, хотя и понимал, что она просто делает свою работу. И делает хорошо, судя по масштабам пожара, охватившего все спортивные страницы газет. И все равно злился.
И знал, что до тех пор, пока не смоет с себя здесь в морском прибое всю эту злость, он не будет выходить на связь ни с кем. И решений никаких принимать не будет. Они сейчас нужны как никогда свежие, а от этого состояния он пока дальше, чем его сборная от игры, достойной хотя бы претендентов на звание чемпионов мира.
Поэтому день за днем он упрямо старается не думать ни о чем и отдыхать, но получается неважно. Раз за разом, лежа на песке или в гамаке на террасе, он ловит себя на том, что снова блуждает в лабиринте мыслей и, тряся головой, иногда сомневается, что принял верное решение, сказав Гринделю, что хочет остаться.
Впрочем, сразу же отвечает себе, что просто не хочет бросать команду в такой момент, и чтобы его ошибки пришлось исправлять кому-то еще. И почти сразу снова спрашивает себя — а в том ли дело? Может, под чувство ответственности ловко маскируется голос уязвленного эго?
Слишком много вопросов и слишком мало сил, чтобы разыскивать ответы в потемках души.
…
Иногда, сидя на пляже, он наблюдает за стайкой местных детей, которые с визгами и воплями бегают вдали по прибою, поднимая босыми ногами фонтаны брызг. И отрешенно думает, что если бы у него был сын, он бы взял его с собой сюда. И он бегал бы вместе с этими ребятами там или сидел бы с ним здесь и задавал вопросы. Другие вопросы — смешные, по-детски нелепые и потому отвлекающие, дающие возможность переключиться и подумать о чем-то еще.
А еще строил бы у воды замки. Подолгу, усердно, сидя на корточках и просеивая песочную кашицу сквозь кулак, наблюдая, как растут стены и башни у крепости — такой вроде бы мощной, а на деле всегда хрупкой и недолговечной…
А он, наблюдая, возможно нашел бы в себе силы снова строить свою.
…
fin Ангел в правом ухе
Автор: сборная Испании
Размер: мини, 1046 слов
Пейринг/Персонажи: Серхио Рамос|Фернандо Торрес
Категория: пре-слэш
Жанр: ненавязчивый кроссовер с Бондом, романс
Рейтинг: PG-13
Саммари: У него, как и положено, имелся и свой бес, и свой ангел. Бес жил у него внутри, а вот ангел — в правом ухе.
Ключ: полная темнота
Серхио был огромной ходячей проблемой. Отличным оперативником но проблемой.
Это Серхио, кстати, и сам понимал и удивился бы, если бы чего-то в этом роде не было написано у него поперек личного дела.
У него, как и положено, имелся и свой бес, и свой ангел. Бес жил у него внутри, а вот ангел — в правом ухе. Его источником был небольшой, почти незаметный наушник, который большую часть дня зудел себе что-то (в основном что-то очень полезное, но часто — оторванное от ситуации, к примеру, о вреде жарки). Его ангел был страшным занудой, но у Серхио, если так подумать, кроме этого голоса в голове больше ничего и не было.
Сложно, знаете ли, завести отношения или хотя бы собаку, когда то по крышам бегаешь, то сигаешь с парашютом, то вообще летишь в Японию.
— Ты меня услышал?
Серхио потряс головой и буркнул:
— Не-а, давай еще раз.
Ангел заворчал.
— Cначала на полчаса при температуре двести градусов.
— Так-с, — согласился Серхио и ткнул в плиту.
На слишком умной технике замигал красный огонек.
— Да ну нахуй это мясо в духовке! Нандо, Нандо, ну тащи сюда свою задницу, пиццу закажем, а?
Нандо хмыкнул.
— Мне нельзя, ты же знаешь.
— Да это потому что ты наверняка не только в душе гремлин, но и снаружи тоже.
— Это неправда, — не согласился Нандо. — Гремлины очаровательные. Давай, тыкай еще раз в панель. Плюсик видишь? Нажимай на него, пока не появится «двести».
Следующий раз Серхио заговорил о том, что они могли бы встретиться, во время слежки. Объект принципиально не пользовался личным транспортом, вот и Серхио пришлось слезть со своего навороченного джипа и спуститься в метро. Нандо курировал его передвижения, а Серхио размышлял — это он так хорошо владеет гуглом или действительно тоже живет в Мадриде?
На переходе с желтой Соль на красную Серхио не то что чуть не упустил объект — едва не потерялся сам.
— А ты знаешь, что в 2012 году станция один месяц называлась «Станция Соль Гэлакси Ноут»? — вещал Нандо.
Его оперативка — что всегда поражало Серхио — позволяла ему работать, мониторить все, что происходит вокруг, и успевать еще рассказывать всякую ерунду.
— Не знаю. Это неинтересно, — ответил Серхио, заскакивая в вагон. — Ненавижу публичный транспорт.
— А некоторые вот каждый день на работу на метро ездят, а не на джипе, — тут же поддел его Нандо.
— Как ты? — быстро спросил Серхио.
В последнее время он постоянно цеплялся за какие-то оброненные Нандо фразы, пытаясь слепить из них для себя образ человека, которого слушал как минимум 16 часов в день. Хотя бы исходя из этого факта можно было предположить, что Нандо живет в том же часовом поясе. А может, наоборот — просто он предпочитает жить ночью. Как же сложно.
— А давай завтра встретимся на этой чертовой Соль? Часов в восемь, а? Я обещаю не заблудиться!
Нандо издал тот же звук, что и всегда, когда Серхио заводил этот разговор — то ли фыркнул, то ли хмыкнул.
— Отстань.
— Но…
— Отстань, я сказал. И тебе на этой станции выходить.
Нандо, к сожалению, был прав. Серхио пришлось выскакивать из уже закрывающихся дверей.
Объект стремительно поднимался по ступеням наверх. Серхио — за ним.
Объект зашел в здание банка, а Серхио замялся на входе.
— Мне идти?
— Нет, — ответил Нандо после полуминуты молчания. — Жди здесь.
— Славно, — ответил Серхио и первым делом купил в ближайшем фудтраке спиральную картошку и бутылку воды с лимоном. — Тогда я пожрать.
Пока Серхио грыз картошку, со стороны Нандо доносились только какие-то щелчки. Вообще, помимо голоса, Серхио часто слышал какие-то явно посторонние звуки. Впрочем, он бы не удивился, если бы услышал, как Нандо чистит зубы или сушит волосы. Но пока что этого ни разу не случалось — Нандо разве что зевал порой.
— А ты, кстати, на футбол опоздал… — как бы невзначай заметил Нандо.
— Только не начинай, — взмолился Серхио, глотая обжигающую картошку. — Ненавижу, когда ты комментируешь матчи!
— Я могу молчать, — тут же согласился Нандо. — И ты не узнаешь, кто в старте сегодня. И кто, ого, кажется, несется к воротам! Кто же это? Не знаю!
— Вредина, — проворчал Серхио. — Ладно, жги…
— Ну что, твой завтрак сегодня был достаточно полезным? — поинтересовался Серхио, спускаясь со ступеней.
— Самый полезный, который только удалось найти, — бодро ответил Нандо.
Всегда такой отвратительно бодрый, когда Серхио еще только продирал глаза. Точно дело в часовых поясах.
— А я не завтракал, — посетовал Серхио, прокручивая на пальце ключи и переходя дорогу по направлению к своей машине.
Конечно же, на красный свет.
— Плохо-плохо, — ответил Нандо, но про завтрак или про красный свет — не пояснил.
— А вот если бы ты согласился со мной поужинать… — начал Серхио и взялся за ручку на двери машины.
Нандо что-то еще отвечал, кажется, что-то очень едкое, в своем духе, но Серхио уже не слышал. Его с ног до головы окатило горячей волной, стало очень больно, а затем темно и тихо.
Даже очень, очень темно.
Потом пришел звук. Что-то негромко попискивало, но через этот назойливый звук настойчиво пробивался другой — голос. Нандо говорил кому-то что-то, может быть, даже ему, но Серхио ничего не мог разобрать. Может быть, сполз наушник.
Только наушника не было. Серхио попытался поднять руку, смог, но с большим трудом — от кончиков пальцев до самого плеча прошла неприятная искра боли. Попытался открыть глаза — но тоже не смог. Его окружала полная давящая темнота, и только звук стал ближе.
Голос Нандо приблизился и стал звучать совсем рядом, что-то заскрипело, Серхио чуть качнуло на волнах.
— Ты слышишь меня? — спросил Нандо.
Серхио шевельнул пересохшими губами, облизнул их, тяжело сглотнул. Почти тут же ему в губы ткнулся край стакана, потекла прохладная вода — и в рот, и мимо. Темнота стала осязаемой — влажной, странно пахнущей, как будто в бассейн напихали таблеток. Темнота была пугающей, но Серхио почему-то был уверен, что это пройдет.
— Все нормально, послушай, мы найдем того, кто взорвал твою машину, — продолжал Нандо, вытирая с подбородка Серхио воду салфеткой. — Как ты себя чувствуешь?
Серхио глубоко вздохнул, прислушиваясь к себе. Результат вышел неутешительный: все болит, все тянет, ломит, ноет. А самое плохое в том…
— Отвратительно, — прохрипел Серхио. — Ты притащил сюда свою задницу, а я нихера не вижу.
Нандо издал тот самый знакомый звук — то ли хмыкнул, то ли фыркнул.
— А когда ты прозреешь, меня здесь уже, конечно же, не будет.
— Это почему?
— Потому что я — плод твоего воображения, конечно же.
Нандо рассмеялся. Звук был таким приятным, что Серхио не удержался и тоже улыбнулся.
— Это потому что ты гремлин, — фыркнул он.
— Тоже может быть, — Нандо завозился и встал с кровати. — Поправляйся. Обещаю, что после сходим поужинаем.
— И позавтракаем? — спросил Серхио, жмуря глаза так, что темнота разбавилась яркими кругами.
— Самым полезным, что получится найти, — ответил Нандо и вышел. Рейс AZ 490
Автор: Сборная Польши
Размер: драббл, 940 слов
Пейринг/Персонажи: Лукаш Пищек|Якуб Блащиковски
Категория: джен
Жанр: АУ, романс
Рейтинг: G
Саммари: Когда они познакомились, Лукаш едва-едва начал работать в ООН по делам беженцев, и это была только штабная работа: аналитика, отчёты, сводки, управление психологами, выбивание денег на обучение языку. За последние несколько лет ситуация сильно изменилась, и Лукаш теперь почти каждый месяц мотался по всей Европе, из лагеря в лагерь.
Ключ: аэропорты
Автор: анонимный доброжелатель
Форма: коллаж
Размер: 1280х1280
Примечание: по клику на картинке в посте открывается полноразмер в новом окне
— День добрый, пан Пищек, добро пожаловать домой.
На день сумерки за стеклянной стеной аэропорта не тянули, но Лукаша так порадовала дробность родной речи, что он даже спорить не стал — подхватил свой паспорт и быстрым шагом пошёл к пункту выдачи багажа. Паренька этого со стойки прилёта — лопоухого Бартоша — они приметил давно: примелькался он за столько еженедельных полётов Лукаша, и возвращаясь домой ему было приятно видеть знакомые лица.
Он посмотрел на часы и нахмурился. Перелёт из Рима задержали, и теперь до следующего самолёта в Дрезден у него оставалось только шесть часов. Можно было бы не мучить себя долгим перелётом и не тратить казённые деньги на лишний билет и полететь в Германию прямо из Фьюмичино, но Лукаш просто соскучился, и ради ночи рядом с Кубой, пусть и в отеле при аэропорте, можно было и потерпеть.
Забрав свой чемодан с ленты, Лукаш торопливо пошёл к выходу. Он давно знал маршрут — как ночью, когда идёшь в туалет в темноте и ориентируешься по внутреннему автопилоту в знакомом до каждого сантиметра коридоре. Так и сейчас Лукаш даже не смотрел под ноги и тем более — не оглядывался по сторонам, хотя мысленно и отметил пару изменений в рекламных плакатах на стенах зала и дополнительный автомат с кофе между дверьми служебных выходов.
Куба ждал его в зале прилёта. Лукаш сразу и безошибочно выцепил взглядом его светлую макушку среди толпы встречающих. Протолкнувшись мимо радостно щебечущих мам, обнимающих своих загорелых подростков, Лукаш добрался до Якуба и, бросив чемодан за два шага до него, крепко его обнял, утыкаясь носом в его шею. Куба бережно обнял его в ответ, проходясь сильными ладонями по затёкшей от сидения в самолёте спине. Целоваться под строгим взглядом охранника они не решились.
— Я не сделал табличку, — сказал Куба, подхватив чемодан Лукаша, и передал ему стакан с кофе, который ждал своего часа на стойке информации. — Сливки и сахар, как ты любишь.
Лукаш благодарно промычал что-то в ответ, присасываясь к пластиковой крышке стакана, и махнул рукой в сторону выхода. До отеля можно было дойти и через здание аэропорта, но Лукашу очень хотелось на воздух. Стоя под серым, подсвеченным электричеством небом, в котором то и дело, утробно гудя, пролетали самолёты, Лукаш прижался плечом к плечу Кубы.
— Извини, что так вышло, — сказал он негромко. — Я не успевал домой, и пришлось так...
— Прекрати, — перебил его Куба. Этот разговор у них случался примерно раз в месяц. Когда они только познакомились, Лукаш едва-едва начал работать в ООН по делам беженцев, и это была только штабная работа: аналитика, отчёты, сводки, управление психологами, выбивание денег на обучение языку. За последние несколько лет ситуация сильно изменилась, и Лукаш теперь почти каждый месяц мотался по всей Европе, из лагеря в лагерь, искал психологов, убеждал политиков и всякий раз, всё больше и больше погружаясь в эту боль и ужас, понимал ценность редких вечеров, когда Куба забирал его из аэропорта и вёз домой. Иногда, как сегодня, добраться до квартиры Лукаш банально не успевал. Пару раз они даже просто встречались в зале прилёта, куда Куба привозил сумку со свежими вещами, а потом провожал Лукаша на следующий рейс, успев только выпить с ним кофе и перекинуться парой фраз.
Будь на его месте кто-то другой, и эти отношения не протянули бы и полугода.
— Мне повезло, — сказал Лукаш, глядя в небо.
— Ага — хмыкнул Куба и, поёжившись, потянул его к козырьку над входом в отель. — Четыре звезды, номер с двуспальной кроватью и завтрак в постель — действительно, повезло, что номера остались.
— Я не об этом.
— Да понял я, — Куба крепко сжал его руку в своей ладони. — После Германии у тебя, кажется, Испания?
— Малага, а оттуда до Мотриля, — откликнулся Лукаш, внутренне теплея от тона его голоса и спокойствия, которое заражало, укутывало, как одеяло, и за которым можно было спрятаться от всех тревог. — Ливийцы через Марокко добираются до Гибралтара, автобусами до лагеря, а управление не может организовать даже школу для детей, не говоря уже о малышах совсем. Порт в Мотриле крупный, проверять все корабли они не могут, вот и...
— Я хотел приехать, — Куба сказал об этом уже в лифте, глядя на многократно повторённые отражения Лукаша в зеркальных стенках кабины. — Я понимаю, что у тебя не будет времени на прогулки или музеи, но ты же свихнёшься.
"Свихнусь", — отчётливо подумал Лукаш. "Потому что в Малагу я лечу сразу из Дрездена, и домой заскочить не успею, а значит, опять бессонница, трясущиеся руки и натянутые до предела нервы".
— Я уже даже квартиру присмотрел на AirBNB неподалёку от этого вашего лагеря, чтобы ты подольше поспать мог по утрам.
Лукаш закрыл глаза, чувствуя, как вместе со спокойствием по телу разливается благодарность. Куба как-то умудрялся всегда слышать эти его внутренние монологи, сколько бы тысяч миль между ними не было. Слышать и слушать.
— Я быстро в душ, — сказал Лукаш, едва они переступили порог номера. — Посмотри пока мои билеты в почте, чтобы сориентироваться по датам, и...
— И будильник я тоже поставлю, — Куба деловито распаковал его чемодан, чтобы переложить из принесённой с собой спортивной сумки пакеты с чистой одеждой. — Иди уже.
Лукаш усмехнулся и остановился на пороге ванной. Он прижался виском к косяку, рассматривая спокойные и уверенные движения Якуба и его массивную фигуру, отчётливо выделяющуюся на фоне окна, за которой трассирующими следами в небе просматривались самолёты, и улыбнулся. Открыл, было, рот, но Куба опередил его.
— Я тебя тоже, — негромко сказал он и ногой отодвинул чемодан к стене. — Иди уже в душ и спать.
В его голосе — пополам со спокойствием — была огромная, как небо над Варшавой, нежность, и Лукаш, посмотрев на него ещё немного, пошёл-таки в ванную. Тем более, у него было ещё шесть часов до следующего рейса.
Успеет насмотреться.