La vida es un juego.
Название: L'amour t'attend
Автор: team Primera
Бета: team Primera
Размер: мини, 7218 слов
Пейринг, персонажи: Серхио Рамос/(\)Фернандо Торрес
Категория: джен, слэш
Жанр: AU, повседневность, романтика, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Фернандо не мог сказать, была ли та спонтанная поездка на корриду в Севилью самой большой удачей в его жизни. Однако то, что благодаря ей он встретил по-настоящему близкого человека, было истинной правдой.
Предупреждения: Рамос как будто бы похож на себя, а Торрес чересчур язвителен, прагматичен и время от времени бьёт Серхио подушкой. Хотя, если так подумать, в свои тридцать два он едва ли остаётся той нежной фиалкой, которой был ещё лет пять-семь назад.
Примечания: AU, где Фернандо Торрес - художник, а Серхио Рамос - тореро. Впрочем, это не значит, что о футболе здесь не будет ни слова.
"L'amour t'attend" - "Любовь ждёт тебя" (франц.). Автор потащил эту фразу из Куплетов тореадора (опера "Кармен" Ж. Бизе) и очень гордится собой, видя взаимосвязь между тем, что куплеты тореадора, а Серхио в этой AU тореро (тореадор). В общем, автор слегка упрт, но это его нормальное состояние.
Расположившись на заднем сиденье автомобиля, Фернандо Торрес мучился от невозможности вытянуть ноги во всю длину и от непреодолимого желания стукнуть чем-нибудь своих порой не в меру активных друзей. Довольно часто («почти всегда», - поправил Фернандо сам себя) их энтузиазм шёл вразрез с его планами, и едва ли кто-либо хоть раз интересовался мнением его по поводу того, хочет он присоединяться к их буйной компании для следующего предприятия или нет. Почему-то друзья никак не могли взять в толк, что иногда ему просто хочется побыть в своей уютной небольшой квартире, облокотившись о перила балкона и слушая, как почти рядом с ним восторженные туристы переговариваются на всех языках мира, гуляя и фотографируясь на Пуэрта-дель-Соль. То и дело его телефон начинал разрываться от настойчивых звонков, за которыми с большой долей вероятности скрывались идеи новых авантюр. «Торрес, хватай плавки и выходи, мы едем на море! Да, почти четыре часа ехать, ну и что?»; «Ты был когда-нибудь в горах? Нет? Прекрасно, ты едешь с нами!»… Полные радостного возбуждения вопросы никогда не оставляли выбора. И, сказать по правде, в конце концов Фернандо неплохо проводил время в этой полубезумной компании. Больше того, эти внезапные поездки и сопутствующие им дорожные приключения вдохновляли, а необходимость творческого вдохновения оказывалась сильнее – и Фернандо всё-таки не мог не признать этого, - чем нежелание собирать вещи и выбираться из дома. Однако в тот самый момент, когда было необходимо просто взять и сделать это, а также в последующие несколько часов Фернандо тихо ненавидел всех и вся. И неважно, что впоследствии многие отмечали особую страсть и внутренний подъём пейзажей и портретов, написанных сразу после возвращения из очередной поездки. Фернандо и сам всё понимал и где-то глубоко внутри радовался похвалам, как ребёнок, однако даже при этом время от времени задавался вопросом, стоит ли результат таких усилий над собой.
Вот и сейчас, когда Фернандо снова мысленно обращался к небу в тщетной попытке выяснить, за что ему всё это, перед ним расстилалось разбитое бесконечными линиями полотно дороги. Дорога вела на юго-запад, в Севилью, и её финальным пунктом – целью, светом в конце тоннеля, если угодно – была коррида. За всю свою жизнь Фернандо ни разу не был на бое быков, не находя подобное зрелище особенно интересным. «Визитная карточка нашей страны, то, что должен увидеть в жизни каждый уважающий себя испанец» - именно так ему описали корриду в ходе очередного телефонного сражения, которое он, разумеется, проиграл. На вопрос Фернандо, а почему, собственно, нельзя посетить корриду в Мадриде, последовала продолжительная тирада о совершенно особенной атмосфере и неповторимой романтике именно севильского действа. На третьей минуте разглагольствований у Фернандо появилось подозрение, что ему зачитывают вслух какой-то особо вдохновенный туристический проспект.
- И, кстати, ты знаешь, кто там выступает? – шумно переведя дыхание после длинного монолога, осведомился голос в трубке.
- Понятия не имею.
- Приготовься! А лучше сядь.
Фернандо послушно опустился на плетёное кресло в углу комнаты. Просто на всякий случай.
- Сидишь?
- Ну.
- Итаааааак… - в этой интонации было всё: и барабанная дробь, и интригующе поднятые брови, и всё то, что можно было бы счесть прелюдией к умопомрачительной новости. – Нет, ты точно сел?
- Да сел я, сел, сколько можно тянуть.
- Ну, тогда держись: мы едем на выступление самого Серхио Рамоса!
Очевидно, на другом конце провода ожидали услышать пронзительный крик восторга в исполнении Фернандо Торреса и были крайне озадачены тем, что ничего подобного не последовало.
- Эй, Торрес, ты там жив?
- Живее всех живых.
- Окей, тогда повторяю ещё раз: мы едем на выступление самого Серхио Рамоса! Самого Серхио, чёрт бы его побрал, Рамоса, ты понимаешь?
- Я и с первого раза понял, спасибо, - Фернандо прислушался к себе и, осознав, что эта новость абсолютно его не трогает, встал с кресла и вышел на балкон. Под ним шумели проезжающие мимо автомобили, а по перилам неспешно прогуливался упитанный голубь, разбалованный подачками многочисленных туристов. Фернандо махнул рукой, отгоняя птицу, и та с недовольным курлыканьем вспорхнула и улетела в неизвестном направлении. – А кто такой этот «сам Серхио Рамос» и почему я должен радоваться тому, что мы едем смотреть на него?
- Торрес, - голос в трубке похолодел на десяток градусов. – Тор-рес.
- Чего?..
В следующую четверть часа Фернандо довелось услышать о себе столько нелицеприятных слов, сколько он не слышал ни разу в своей жизни. О том, что он самый что ни на есть настоящий деревенщина, даром что претендует на высокое звание человека искусства и даже картины по стенам развесил. О том, что он безнадёжно отстал от жизни и совершенно не интересуется происходящим вокруг. О том, что он не смеет называться патриотом своей страны, если не знает в лицо сеньора Рамоса и не говорит о нём с восторженным придыханием, держась при этом за сердце, закатывая глаза и всячески показывая свою готовность упасть в обморок при малейшем упоминании его, сеньора Рамоса, имени. Последний довод, впрочем, был сомнительным, но Фернандо уже привык к тому, что друзья имеют обыкновение несколько преувеличивать его ущербность, и даже не стал спорить, прерывая гневные излияния. Он прекрасно понимал: это бесполезно.
Вывод был сделан немедленно и обжалованию не подлежал: Фернандо – дубина стоеросовая от изобразительного искусства! – Торрес приговаривается к поездке в Севилью на бой быков. Обязательным условием была покупка билета на самое лучшее и, само собой, дорогое место, и вот этому Фернандо всё же воспротивился. Сошлись на том, что цена билета будет средней, но непременно с наилучшим обзором арены, доступным за эту цену. Со словами «чтоб сейчас же начал собирать вещи! Я проверю!» на том конце провода нажали кнопку сброса вызова, и Фернандо вздохнул. А после включил компьютер, чтобы найти изображения и описания арены в Севилье, а также хотя бы поверхностно выяснить, кто такой Серхио – будь он трижды неладен – Рамос.
…Тёмно-синий «Ситроен» рассекал по дороге, километр за километром отдаляя Мадрид и приближая Севилью. Километров в запасе было ещё много, на добрых четыре часа пути, а Фернандо уже устал от громкой энергичной музыки, разговоров и смеха ей в тон и проклял мироздание за несоответствие своих длинных ног небольшому расстоянию между передними и задними сиденьями автомобиля.
Оставалось лишь надеяться, что его мучения окажутся не напрасными.
Как и следовало ожидать, севильские приключения начались ещё на подступах к арене Маэстранса, а именно в тот самый момент, когда автомобиль пересёк черту города. До этого вполне исправно работавший навигатор словно обезумел и теперь то и дело норовил отправить жаждавших хлеба и зрелищ то в какой-нибудь подозрительного вида переулок, а то и вовсе к тупику. В салоне было душно, снаружи нещадно палило солнце, а потому открытое окно никак не могло бы спасти ситуацию. Ко всему прочему Фернандо, который на протяжении всего пути от Мадрида до Севильи размышлял, на кой ему всё это сдалось, вспомнил, что солнечные очки благополучно остались лежать дома на тумбочке. Конечно, их можно было купить и здесь, но часы беспощадно показывали, что до начала выступления оставалось всего полчаса, а это значило, что он просто-напросто не успеет этого сделать. Учитывая тот факт, что билеты средней стоимости располагались на самой границе солнечной и теневой сторон арены, Фернандо приуныл. Вернее, почти окончательно проникся тихой ненавистью к Севилье, корриде и всему, что могло быть так или иначе с этим связано.
Свернув от отчаянья наугад с очередной улицы влево и не надеясь на успех (в общей накалённой эмоциями и не в меру ярким солнцем обстановке всё виделось исключительно в мрачных тонах), они неожиданно оказались прямо перед зданием арены. Видимо, всё это время автомобиль кружил рядом с ней, однако сошедший с ума навигатор постоянно сбивал с толку. Воздав хвалу Богу и дьяволу одновременно, друзья выскочили из машины и со скоростью олимпийских чемпионов – представление начиналось меньше, чем через пятнадцать минут – рванули к входу. Если товарищи бежали со скоростью победителей соревнований, то Фернандо болтался где-то на грани между серебряным и бронзовым призёром – затёкшие за время поездки ноги давали о себе знать. Наличие билетов проверили, уже стоя в очереди, и, к счастью, хотя бы здесь не возникло проблем. По ощущению Фернандо, прошла целая вечность перед тем, как им удалось наконец попасть внутрь. Он не имел ни малейшего представления о том, сколько народу обычно посещает корриду, однако взволнованно переговаривавшихся в предвкушении зрелища людей было очень много. Возможно, это было как-то связано с тем, что сегодня выступал тот самый Серхио Рамос, не знать которого, по словам друзей, было преступлением для любого уважающего себя испанца. То ли Фернандо был начисто лишён самоуважения, то ли не был испанцем, но данный факт довольно мало занимал его даже после того, как он забил имя Рамоса в поисковик на компьютере и прошёл по первой ссылке. Сделал он это скорее для очистки совести, нежели по большому желанию, пробежал глазами статью, перепрыгивая через строчку, а порой и через две-три, и после уже к этому не возвращался. Трудно поверить, но даже у людей искусства – и у художников в частности – бывает слишком много других дел.
Когда, произнеся за минуту около полусотни извинений, они пробрались к своим местам, Фернандо понял, что сбылись его худшие опасения: солнце нависло над ареной именно таким образом, что стоило мимоходом поднять взгляд – и оно тут же ослепляло. Перспектива любоваться разноцветными пятнами, пляшущими перед глазами, вместо происходящего на арене совершенно не вдохновляла. Строго говоря, после пяти часов дороги из Мадрида и ещё часа с четвертью плутания по самой Севилье не вдохновляло вообще ничего. Но были уплачены деньги, и, в конце концов, они прибыли на место точно к началу представления, так что Фернандо вздохнул, приставил над бровями ладонь козырьком и приготовился к тому, что если солнце продолжит в том же духе, то какое-то время спустя от него останется лишь горстка пепла. Горстка пепла, которая сможет гордо именоваться испанцем, потому что посетила корриду. Невероятная честь.
…Позже Фернандо очень смутно помнил, как они выбрались наружу после окончания выступления. В голове гудел – теперь уже лишь эхом – шум многотысячной толпы зрителей, ладони покраснели и непривычно саднили от аплодисментов, перед глазами плыло от нестерпимо яркого солнечного света, но всё это было неважно. Когда Фернандо оказался за пределами арены, какое-то время он не мог произнести ни единого слова.
Коррида потрясала, и на самом деле слово «потрясала» лишь приблизительно отвечало тому, какое впечатление она произвела на Фернандо. Это был не просто бой человека и животного – это была схватка между Жизнью, воплощённой в образе нарядно одетого тореадора, и Смертью, которую олицетворял собой чёрный бык. Это был не просто поединок, а самый настоящий роковой танец на краю бездны. Фернандо знал, что в финале представления животное должны были убить, тем самым во весь голос заявляя о превосходстве Жизни над Смертью. И он мог бы сказать, что ему повезло: на его первой корриде состоялось из ряда вон выходящее событие – помилование быка. Толпа ревела и улюлюкала, заходясь в бешеном восторге, а Фернандо размышлял, что помилование – вещь глубоко символичная. Помилование быка – помилование Смерти; а жизнь не может существовать без смерти, как не бывает света без тьмы.
И ещё кое-что Фернандо теперь знал наверняка: Серхио Рамос был невероятен. Даже при том, что Фернандо не видел выступлений других тореадоров, он мог это с уверенностью утверждать. Доказательством служили реакция зрителей и мурашки, которые не раз и не два пробегали по телу Фернандо, когда он ловил взглядом очередное движение Рамоса, плавное и в то же время мужественное. В каждом его жесте сквозила какая-то сумасшедшая энергия и радость от того, что он делает, находясь здесь и сейчас. В сочетании с мастерством – а в мастерстве Рамоса-тореро сомневаться не приходилось – это производило сильнейшее впечатление.
Именно это впечатление и заставило Фернандо неожиданно проявить твёрдость, когда речь зашла о том, чтобы зайти в ближайший к арене бар и пропустить бокал-другой чего-нибудь покрепче. Пить совершенно не хотелось; а вот чего Фернандо по-настоящему желал, так это уединиться где-нибудь с блокнотом и карандашом, чтобы сделать пару набросков. Он удивлялся сам себе: обычно во время поездок, пусть даже и начинавших в какой-то момент приносить удовольствие, Фернандо мечтал вернуться домой, и вдохновение настигало его уже там, в Мадриде, когда впечатления становились воспоминаниями. Он действительно не мог припомнить момента, когда потребность творить накрывала так скоро. А раз уж такая потребность возникла, Фернандо не собирался противиться ей. Кто знает, что из этого могло бы выйти.
Пообещав на всякий случай не уходить слишком далеко и не отключать телефон – «Знаем мы твои художественные порывы! Ещё не хватало, чтобы пришлось объявлять тебя в розыск!», - Фернандо оставил за спиной арену Маэстранса и двери бара, за которыми скрылись его друзья, и отправился на проспект Колумба. Нельзя сказать, что он хорошо знал Севилью, но название было на слуху, и, как достаточно логично рассудил Фернандо, там наверняка найдётся место, где можно расположиться и сделать пару набросков. Солнце продолжало палить, будто стремилось выжечь город вместе с его обитателями, однако в движении зной ощущался меньше, чем когда Фернандо сидел на горячих ступенях арены. Гуляющих на проспекте было не так уж много, несмотря на воскресный день. Видимо, многие – «адекватные люди», мимоходом отметил про себя Фернандо, поправив одолженные тёмные очки – всё-таки предпочитали в такую жару сидеть дома, и даже публика, что до отказа заполняла собой арену во время корриды, успела разбрестись кто куда.
Фернандо пришлось пройтись по набережной туда-сюда, чтобы найти незанятое место в тени: гуляющих было немного, а вот тех, кто решил отдохнуть, присев в тени пальм, было достаточно. Тем не менее какое-то время спустя ему удалось приметить свободную скамейку, где можно было расположиться без риска быть сожжённым заживо. Усевшись, Фернандо с облегчением снял очки и вытащил из сумки блокнот для набросков. Перед ним играл бликами Гвадалквивир, за ним шумела улица, но звук проезжающих машин не мешал, будучи чем-то вроде естественного фона, к которому нельзя не привыкнуть, если живёшь в большом городе. На несколько мгновений Фернандо закрыл глаза, и образы, оставшиеся внутри арены, снова предстали перед ним. Уже через минуту на бумаге появились первые карандашные штрихи. Довольно резкие, уверенные, они постепенно складывались в целую картинку – изображение статного силуэта тореадора с плащом-капоте в руках. Короткие линии, сталкиваясь между собой, воплощали движение; казалось, маленький тореро вот-вот выскочит из листа бумаги и по-настоящему взмахнёт плащом, уже не чёрно-белым, а ярким розово-жёлтым. У этого тореро были лишь едва намеченные глаза и нос, однако это ничуть не умаляло живости наброска.
А потом Фернандо перевернул страницу, и на чистом листе начало появляться лицо. Как у любого художника, его зрительная память была сильной. Перед глазами всплывали мельком увиденные фотографии в интернете и отдельные «кадры» сегодняшнего боя. Поворот головы в три четверти. Широко распахнутые глаза с заштрихованной тёмной радужкой и почти сливающимися с ней зрачками. Тонкие длинные морщинки в уголках. Довольно пухлые губы, чуть приоткрытые в улыбке и показывающие верхние зубы…
- Здорово получается, - вдруг раздался незнакомый мужской голос прямо над ухом, и от неожиданности Фернандо чуть не выронил блокнот. Резко обернувшись, он на секунду лишился дара речи: в каких-то сантиметрах тридцати от него было то самое лицо, которое он изображал на бумаге. Пухлые губы, открытая улыбка и карие глаза со смешливыми морщинками в уголках. Где-то на задворках сознания Фернандо проскочила мысль о том, что если его блокнот начал работать на материализацию нарисованных объектов, то было бы неплохо зарисовать там, к примеру, некоторое количество денег. Лишними не будут, во всяком случае.
- Извини, что помешал, - продолжил обладатель голоса. Оцепенение отступало, и Фернандо наконец смог выдавить из себя ответную улыбку. Вообще происходящее отдавало неким сюрреализмом: не каждый день на тебя случайно натыкается тот, кого ты рисуешь, да ещё и в чужом городе. Возможно, именно в этот момент где-то во Вселенной случился клин и одна звезда наехала на другую, что в итоге послужило причиной такого странного совпадения. Хотя в целом ситуация скорее забавляла, чем повергала в шок; нарушитель спокойствия Фернандо, по всей вероятности, именно так и думал.
- Я Серхио.
- Тот самый? – зачем-то переспросил Фернандо. Серхио осмотрелся вокруг и, не найдя рядом больше никого, так или иначе похожего на Серхио, серьёзно сказал:
- Смотря что ты имеешь в виду.
- Наверное, я имею в виду Рамоса. Того самого, не знать которого считается преступлением.
Подобное могло бы показаться обидным, но на самом деле Фернандо не вкладывал ничего подобного в эту фразу. С каждой секундой к нему возвращалось самообладание, а вместе с ним приходило и осознание того, что странность происходящего лучше воспринимать как нечто само собой разумеющееся. В какой-то момент Фернандо даже подумал, что теперь понимает, как чувствовала себя Алиса, попав в Страну Чудес и проведя там некоторое время.
Серхио всё понял правильно.
- К счастью, рисовать того самого Серхио Рамоса преступлением пока не считается, - произнёс он, опускаясь на скамейку рядом с Фернандо. – Да, кстати, а ты?..
- Ах да, извини! Фернандо.
- Будем знакомы, - они обменялись рукопожатием, после которого повисло молчание. Может быть, Фернандо стоило упасть в обморок или, по крайней мере, тотчас же начать петь оды Серхио Рамосу, как сделали бы его друзья, однако он не чувствовал потребности ни в том, ни в другом. На арене Серхио творил невероятное, и Фернандо был глубоко впечатлён. Но теперь этот самый Серхио сидел рядом, и он был таким же человеком, как сам Фернандо. Это нисколько не умаляло ни мастерства, ни бешеной энергии Серхио, и всё же ощущение было непонятным. Было ли оно близким к тому чувству, когда разрушается романтика образа? И да, и нет. Во всяком случае, обычно такое разрушение происходило болезненно, но сейчас боли не было.
- О чём задумался, Фернандо? – погрузившись в свои мысли, он едва уловил вопрос. Блокнот по-прежнему лежал на коленях, раскрытый на странице с наброском портрета, и Фернандо невольно отметил про себя, что в жизни Серхио гораздо красивее.
- Да так… - он на долю секунды запнулся, а потом решил, что странной ситуации и вызванным ею странным мыслям как нельзя лучше подойдёт столь же странная откровенность. – Думаю о том, что тореро на арене и тореро в жизни – это два совершенно разных человека. Или два разных образа, если хочешь.
- Ну… если бы я ходил по улицам в костюме и размахивал плащом, это было бы не слишком нормально, так ведь? – усмехнулся Серхио. Кажется, этот неловкий разговор его искренне забавлял. Фернандо хмыкнул.
- По крайней мере, ты производил бы романтическое впечатление сражающегося с быком тореро постоянно.
- Ага, а вместе с этим и впечатление тореро, который съехал с катушек и которому самое место в известном заведении с жёлтыми стенами. Прекрасная перспектива.
Сказав это, Серхио рассмеялся, и его смех был настолько заразительным, что Фернандо ничего не оставалось, кроме как ответить тем же. Он понятия не имел, какую цель преследовал Серхио и чего ради вообще подсел к нему, однако то, что ему удалось развеселить, было вполне очевидно.
- Извини ещё раз, - произнёс Серхио, когда приступ смеха сошёл на нет. – Я, наверное, сейчас к чёрту убил всё вдохновение. Я не хотел, серьёзно.
- Ладно уж, - Фернандо закрыл блокнот и убрал его в сумку. – Думаю, моё вдохновение в любом случае ещё успело бы несколько раз сдохнуть по дороге отсюда.
- А, так ты не местный?
- Нет, я живу в Мадриде.
- А сюда?..
- А сюда приехал с друзьями на корриду. Пять часов в машине по жаре туда и столько же обратно.
- Да уж, - присвистнул Серхио. – Не самое романтичное, что может быть в жизни, и правда. А что, - он хитро прищурился, - коррида в Мадриде уже не та?
Фернандо усмехнулся.
- Не поверишь, я сразу же задал именно этот вопрос.
- И?..
- И мне сообщили, что тот, кто не видел севильской корриды, не может считаться настоящим испанцем. А тот, кто не видел Серхио Рамоса, и вовсе не может называться патриотом этой страны. Так что сегодня состоялось подлинное рождение испанца и патриота.
- О, прими мои искренние поздравления, - Серхио отвесил шутливый полупоклон в его сторону, и в это же мгновение в кармане джинсов Фернандо завибрировал телефон. Как оказалось, посиделки в баре подходили к концу, потому как друзья с неожиданной для себя ответственностью решили выехать из Севильи пораньше, чтобы прибыть домой не среди ночи, а хотя бы к позднему вечеру. Впрочем, Фернандо хорошо знал их и был уверен, что даже этот небольшой промежуток времени они сумели провести продуктивно в смысле потребления коктейлей. А это значило, что сесть за руль придётся ему. В ответ на вопрос, не поглотила ли Севилья впечатлительную художественную натуру, Фернандо заверил, что нет, эта самая впечатлительная художественная натура даже знает, каким путём возвращаться к месту рандеву. Когда возгласы одобрения и пожелания лететь на крыльях любви смолкли в трубке, Фернандо сбросил вызов и сказал, обращаясь к спокойно дожидавшемуся окончания разговора Серхио:
- Похоже, мне пора.
- Великие дела ждут новоиспечённого патриота Испании, понимаю, - улыбнулся Серхио.
- Что-то вроде того, - хмыкнул Фернандо и поднялся со скамейки, закидывая сумку на плечо. – И первое великое дело – доставить парочку полупьяных личностей в Мадрид в целости и сохранности.
- В высшей степени благородно и почётно, - Серхио тоже встал и подал руку Фернандо. – Приятно было познакомиться.
- Мне тоже.
Фернандо видел, что Серхио отчего-то медлит. Рукопожатие длилось немного дольше положенного, и в конце концов, видимо, собравшись с мыслями, Серхио произнёс:
- Могу я попросить тебя оставить свой номер?
Поначалу Фернандо подумал, что ослышался. Однако, взглянув в лицо Серхио, он понял, что тот не шутит.
- А зачем, позволь узнать?
- На случай, если захочу заказать свой парадный портрет во всю стену. Исключительно за этим.
Тон голоса Серхио был серьёзным, но в глазах прыгали черти. И, как впоследствии размышлял сам Фернандо, именно поэтому он не послал Серхио куда подальше с такой просьбой. Если уж на то пошло, ему просто стало интересно, что из этого может выйти. Возможно, это действительно будет крупный заказ. А, возможно, и… но об этом «возможно, и» говорить было совершенно ни к чему. По крайней мере, пока что Фернандо не видел для этого повода, и потому его ответ прозвучал несколько суховато и буднично:
- Почему бы и нет.
В уголках глаз Серхио снова появились тонкие морщинки, и против своей воли Фернандо улыбнулся.
...Обратная дорога проходила на порядок легче пути в Севилью. Отчасти дело было в том, что теперь конечным пунктом был родной и любимый Мадрид, где ждала уютная постель и сон после долгого дня, наполненного переездами из города в город и впечатлениями. На этот раз Фернандо был за рулём, и ему действительно нравилось мчаться по трассе и ни о чём не думать. В салоне царила тишина: как только они выехали за пределы Севильи, шумная компания в полном составе задремала. Ровная и широкая линия дороги приносила какое-то умиротворение. Как правило, Фернандо испытывал подобное чувство в предзакатное время, и как раз сейчас небо расцвечивалось оранжево-жёлтыми и синими оттенками; жаркий день плавно перетекал в ночь, и сквозь приоткрытое окно проникала вечерняя прохлада.
А в этот самый момент в Севилье, от которой Фернандо с каждой секундой становился дальше, Серхио Рамос лежал на кровати в своей квартире, закинув одну руку за голову и держа в другой вырванный из блокнота листок. С этого листка на Серхио смотрел он сам – вернее, его версия в быстром карандашном наброске. А на обратной стороне были наскоро нацарапаны в ряд цифры и рядом с ними имя. «Фернандо». Серхио усмехнулся: обычно люди просили автограф у него при случайных встречах на улице, а тут вышло с точностью наоборот. Это было необычно и забавно.
Набор цифр – номер телефона – представлялся Серхио чем-то вроде мостика, перекинувшегося через расстояние и соединившего два города, Севилью и Мадрид. В том, что он рано или поздно воспользуется этим мостиком, у Серхио не было никаких сомнений.
Если бы Фернандо спросили, в какой момент его общение с Серхио Рамосом вошло в привычку, он только развёл бы руками. Он действительно не мог сказать, когда и как это произошло, но был уверен в одном: изменить что-либо уже невозможно. Да и, если быть до конца честным, желания что-то менять у него не возникало.
По возвращении в Мадрид Фернандо с головой погрузился в работу. Как и ожидалось, прилив творческого вдохновения нахлынул на него именно дома. Не надо было волноваться, искать дорогу в незнакомом городе, умирая от жары, и такая спокойная атмосфера лишь способствовала осмыслению ярких впечатлений. Пару раз Фернандо вспоминал о встрече с Серхио, запоздало удивлялся тому, как должны были для этого сойтись звёзды, но не более того. Он не думал, что в это же самое время в Севилье Серхио может сидеть, крутить в руках телефон с набранным номером и размышлять, стоит звонить или нет. На смену прежней уверенности в том, что он непременно сделает это, пришли странные сомнения, за которые Серхио был готов ругать себя последними словами. Он, чёрт побери, тореро, гроза быков Севильи, чей выход на арену Маэстранса заставляет зрителей захлёбываться восторгом – и он же не может решиться на простой телефонный звонок? Смешно.
И в один прекрасный день – ровно через две недели после памятной поездки Фернандо на корриду – это стало смешным настолько, что перешло в категорию идиотизма. А идиотизма в мире, по мнению Серхио, было достаточно и без него. Поэтому, вернувшись домой после очередного выступления, Серхио первым же делом набрал уже въевшийся в память номер и, не давая себе опомниться, нажал кнопку вызова.
То мгновение, когда длинные гудки в трубке прервались вопросительным «алло?», стало поворотным для обоих.
Неловкость первой встречи забылась быстро. Они могли говорить буквально обо всём: о погоде на улице, о последних новостях, о работе, в конце концов, просто о жизни. Как и предполагал Фернандо, мировосприятие Серхио было довольно романтичным, точно под стать его профессии. А вот о Фернандо трудно было сказать нечто подобное: для человека искусства он зачастую высказывался неожиданно прагматично, однако Серхио видел в этом своё очарование. При этом у обоих хватало ума для того, чтобы признать разность характеров, и самоиронии, чтобы вовремя осадить себя и разойтись с миром в каких-то принципиальных вопросах, уважая право другого на собственное мнение.
Сначала они созванивались раз в неделю, потом два, а затем и вовсе через день. Фернандо неоднократно жаловался, что для него это слишком часто, и в ответ Серхио неизменно хмыкал, оставляя его жалобы без каких-либо комментариев. Ведь комментировать их не было никакой нужды: Фернандо прекрасно отдавал себе отчёт в том, что на самом деле ждёт каждого следующего звонка, а Серхио давал ему возможность спокойно осознать и принять это. Потребность в общении стала слишком сильной, а потому не удивительно, что спустя какое-то время Серхио смотрел в окно скоростного поезда, ехавшего по маршруту Севилья-Мадрид, и думал о предстоящей, второй по счёту встрече.
А ещё через некоторое количество времени Фернандо смирился с тем, что импульсивный Серхио мог абсолютно в любую минуту сорваться с места и появиться на пороге его квартиры рядом с Пуэрта-дель-Соль. Однажды такой спонтанный визит застал Фернандо прямо перед началом футбольного матча. С сожалением подумав о том, что теперь припасённое холодное пиво и чипсы придётся делить на двоих, Фернандо привычно обнял Серхио – тот же обыкновенно для себя поцеловал Фернандо в щёку – и отправился на кухню.
- Ух ты, футбол! – с искренним восхищением воскликнул Серхио, пройдя в комнату и увидев мелькнувшую на экране эмблему испанской премьер-лиги.
- Ага, он самый, - отозвался из кухни Фернандо. Пару секунд спустя он вышел оттуда с двумя откупоренными бутылками тёмного пива и двумя пакетами чипсов. Одна бутылка тут же перекочевала в руки успевшего с комфортом расположиться на диване Серхио, а чипсы заняли своё место на низком журнальном столике перед ним.
- Я как-то не думал, что ты смотришь.
- Да ладно? – Фернандо удивлённо приподнял бровь. – Неужели я не говорил?
- Не говорил. Я бы такое, пожалуй, запомнил.
- Ну, кто тебя знает… - с нарочитым сомнением в голосе протянул Фернандо, за что тут же получил тычок пяткой в бок. В отместку Фернандо попытался двинуть кулаком Серхио, однако тот мастерски остановил атаку, пусть и едва не смахнул при этом со стола открытую пачку с чипсами.
- Лучше скажи, друг мой, за кого ты болеешь сегодня?
- Не только сегодня, но и всегда, - поправил Фернандо, потирая бок. Возможно, там будет синяк, с этого Рамоса станется. – За Атлетико.
- Ммм… - неопределённо протянул Серхио и сделал глоток из бутылки. – А я с детства болею за Реал. Мадридский, конечно же.
- Серьёзно?
- Вполне. А что не так?
- Просто странно: севильский патриот, и вдруг за Реал. А почему, собственно, не за Севилью?
- Так вышло, - Серхио пожал плечами. – Увидел как-то случайно по телеку Роберто Карлоса, как раз в Реале, и понеслось. С тех пор и болею за них. Нет, Севилья тоже хороша, но Реал… - за этим последовал неопределённый и при этом всеобъемлющий жест рукой. – Это Реал, понимаешь?
- Понимаю, - кивнул Фернандо. – Реал – это Реал. Всё очень логично.
- Отстань, всё ты понял, - Серхио рассмеялся и взглянул на экран. – Кстати, твои уже забить успели, а ты и не заметил!
- Где?! – Фернандо подскочил на диване, и его ироничное спокойствие мигом испарилось. Серхио, впервые наблюдавший такую яркую реакцию с его стороны, снова зашёлся смехом, до того забавным оказалось зрелище. – Кто?! Рамос, твою мать, да что ж ты всё ржёшь!
- И-извини, - запинаясь, выдавил из себя Серхио. На всякий случай поставив пиво на столик, он почти сложился пополам в новом приступе хохота. – Просто… чёрт возьми, ты прямо вот так вот…
Первым порывом Фернандо было «прямо вот так вот» придушить кое-кого за то, что этот кое-кто сначала врывается к нему домой, а затем и вовсе мешает смотреть футбол. Однако секунду спустя Фернандо здраво рассудил, что труп никак не украсит его квартиру, а потому просто от души запустил в Серхио подушкой. Подушка попала аккурат тому в лицо, и Серхио то ли фыркнул, то ли хрюкнул, подавившись смехом.
- Вот так-то лучше, - заключил Фернандо и снова обратился к экрану, где игроки Атлетико наседали на ворота соперника, а Диего Симеоне бегал по бровке и экспрессивно размахивал руками, поддерживая своих подопечных. Тем временем Серхио ценой невероятных усилий над собой справился с рвущимися наружу позывами рассмеяться, после чего удобно устроился в обнимку с прилетевшей к нему подушкой, заняв две трети дивана. Весь его вид говорил о готовности продолжить начатую беседу, словно ничего и не было.
- А вот скажи…
- Серхио, - это было сказано тихо, едва различимо.
- Нет, ну…
- Сер-хи-о, - нападающие Атлетико едва не висели на перекладине ворот на чужой половине поля, но после их первого гола, который Фернандо благополучно пропустил, мяч совершенно не хотел залетать в ворота, и это раздражало. А уж когда у тебя под боком в такой напряжённый момент кто-то пытается вести светский разговор… - Просто заткнись, а?
Угрозе, исходившей в этот момент от Фернандо, могли бы позавидовать даже быки, с которыми Серхио привык сражаться, выходя на арену. Пожалуй, на самом деле благоразумнее было бы замолчать, хоть ненадолго.
- До перерыва, так уж и быть, - пробурчал Серхио, устанавливая сам себе временные рамки. Матч Реала состоялся прошлым вечером, и это была разгромная победа хозяев на Сантьяго Бернабеу. Теперь до следующих выходных можно было жить спокойно.
К перерыву Атлетико смогли додавить защиту соперника и забить ещё раз. Серхио снова не сумел держать хохот, наблюдая, как Фернандо возбуждённо подпрыгивает на диване, а затем выбрасывает руку со сжатым кулаком вверх, празднуя гол вместе с игроками любимого клуба. Это было не столько смешно само по себе – Серхио и сам так делал, смотря матчи Реала, - сколько забавно потому, что он ещё никогда не видел Фернандо таким воодушевлённым. И Серхио не мог про себя не признать, что это зрелище ему понравилось.
- Ну что, сейчас я могу говорить?
- Можешь, - улыбнулся Фернандо. Несмотря на то, что впереди был ещё целый тайм, два забитых гола вселяли спокойствие и даже почти уверенность в будущей победе. От раздражения и угрозы не осталось и следа. – Но у тебя только десять минут.
- А потом?
- А потом приготовься к тому, что в тебя может прилететь что-нибудь потвёрже подушки.
- Я постараюсь уложиться, - серьёзно произнёс Серхио. Фернандо откинулся на спинку дивана и взял со стола пачку, в которой оставались лишь маленькие обломки и крошки чипсов. – Что-то я хотел спросить… чёрт, кажется, забыл. Это всё ты со своей подушкой!
- Ну да, конечно, - Фернандо скептически хмыкнул. – Вспоминай давай, пока время есть.
- Да что же… - Серхио нахмурился, а потом стукнул кулаком по ладони. – А, точно! Вспомнил.
Облизывая солёные крошки с пальцев, Фернандо вскинул брови, показывая, что он весь во внимании.
- Ты когда-нибудь сам думал о том, чтобы стать футболистом?
- Внезапный вопрос.
- Это я иногда могу, да.
Бросив уже пустой пакет обратно на стол, Фернандо произнёс:
- Вообще-то думал. Я в детстве даже занимался футболом, но постоянно были то переломы, то вывихи… в общем, родители решили отдать в художку от греха подальше. В принципе, я сейчас и не жалею об этом. По крайней мере, все конечности в целости и сохранности. А ты думал?..
- Я не просто думал, я мечтал, - Серхио закинул руки за голову. – И разрывался, потому что мне очень хотелось стать тореро, но и футболистом не меньше. Но в итоге я решил, что начинать играть в футбол в пятнадцать слишком поздно. Да и травмоопасное это дело…
- …сказал тореро, - со смешком вставил Фернандо.
- Как ни странно, тореро вполне искренне так считает, - Серхио на секунду замолчал. – А вообще было бы здорово играть в футбол… ну, не знаю, в том же Реале.
- И правда, чего мелочиться. Предложения меньше Реала не принимаются!
- Или всё, или ничего, иначе никак, - засмеялся Серхио. – Я бы хотел быть защитником. Знаешь, что я тебе скажу? В Реале как раз не хватает такого защитника, который неожиданно на последних минутах решал бы исход матча. Вот просто брал и забивал бы. Пепе и Марсело, конечно, невероятные, но…
- Но до уровня твоей скромности им далеко, конечно, - эти рассуждения искренне забавляли Фернандо. Настолько, что он даже пропустил тот момент, когда закончился перерыв в матче, и реклама сменилась трансляцией второго тайма. – А я бы, наверное, мог стать вратарём…
- Нет, ты стал бы нападающим. Шёл бы в прессинг с удавьим спокойствием, а потом ррраз – и… оу, - Серхио внезапно замолчал.
- Что «оу»?
- Ты не поверишь, - в глазах Серхио снова запрыгали бесовски-насмешливые искры. – На этот раз забили вам. И да, ты это пропустил.
Фернандо непонимающе посмотрел на экран телевизора, где Диего Симеоне кричал, вероятно, что-то нецензурное и едва не рвал на себе волосы. После чего его взгляд медленно переместился на Серхио, а рука угрожающе потянулась к почти пустой бутылке пива.
- Рамос, чтоб тебя!..
…Ближайшее мадридское дерби они смотрели вместе, на этот раз договорившись о встрече заранее. Фернандо взял с Серхио слово, что тот будет молчать на протяжении всего матча, издавая какие-либо звуки только по поводу особо выдающихся моментов. Серхио тут же поинтересовался, можно ли считать крупные планы Роналду выдающимися моментами, за что уже привычно схлопотал подушкой по голове. В конечном счёте всё прошло достаточно мирно: пива и чипсов хватило на весь матч, Фернандо удалось отбиться от попыток Серхио задушить его фанатским шарфиком с эмблемой Реала после красивейшего гола Гризманна, а команды в итоге сыграли вничью. После матча Серхио вслух рассуждал о том, что, находись на поле он, в ворота Атлетико на девяносто третьей минуте наверняка что-нибудь прилетело бы. Фернандо не соглашался с ним, говоря, что если бы тот находился на поле, то смог бы разве что профессионально помахать плащом в случае победы. Но на самом деле эта победа ни за что не состоялась бы из-за него, Фернандо Торреса, который обязательно разок, а то и два огорчил бы вратаря Реала. Серхио заливисто смеялся в ответ на такие заявления, хлопал Фернандо по плечу, и его слова о гарантированном разгроме Реала тонули в общем хохоте.
Впереди были пять месяцев относительно спокойной жизни до следующего дерби. Пять месяцев, за которые невидимая нить между двумя людьми, состоящая из мобильной связи, ленты железнодорожных путей и человеческого тепла, обещала стать только крепче. Никто из них не озвучивал этого, но оба чувствовали, что так оно и будет.
Дни сменяли друг друга, то похожие, как братья-близнецы, то яркие, выбивающееся из общего ряда. Фернандо устроил в одном из художественных салонов Мадрида персональную выставку, имевшую большой успех, и Серхио присутствовал на её открытии. Сезон корриды закончился ещё в сентябре, но в планах Фернандо было посетить первое же представление нового сезона, который должен был стартовать как раз с выступления Серхио.
Жизнь шла своим чередом. Поезда исправно курсировали из города в город, и их время в пути оставалось прежним, не увеличивалось и не уменьшалось. Но дольше стали объятия при встрече, взгляды – многозначительнее, и улыбки также наполнялись несколько иным смыслом. А вот слова… слова, как и движение поездов, оставались одинаковыми, однако это был лишь вопрос времени.
Очередной день из своей жизни Фернандо мог бы назвать обычным, даже при его относительной насыщенности. С утра он рисовал, после обеда ездил по всему городу, улаживая дела по части своей новой серии работ, и, вернувшись домой около десяти часов вечера, почувствовал, что его хватит только на то, чтобы выпить кружку чая, постоять пару минут под душем и лечь спать. Именно так он и собирался поступить.
С тем, чтобы выпить чаю, лениво просматривая новости в интернете, проблем не возникло, равно как и с последующим походом в душ. А вот следующий пункт – лечь в постель и, что немаловажно, сразу же заснуть – оказался на удивление трудновыполнимым. Фернандо жил на втором этаже и имел обыкновение на ночь оставлять приоткрытой дверь балкона. Несмотря на то, что его дом находился неподалёку от главной площади Мадрида, фоновый гул не мешал ему засыпать: напротив, Фернандо настолько привык к нему, что ощущал себя не слишком комфортно, если вдруг приходилось ложиться спать в абсолютной тишине. Но ненавязчивый шум проезжающих по соседней улице машин – это одно, а громкие звуки прямо под окном – это совершенно другое. И под окном Фернандо в этот раз творилось что-то невообразимое.
Сначала там качественно и от души откашлялись. Потом раздалось бряцанье струн («настройка гитары», - услужливо подсказало сознание), прерываемое невнятным бормотанием. А после, когда и с инструментом, и с голосом, очевидно, всё было в порядке, снизу послышалось пение, сопровождаемое гитарными переборами. Нельзя сказать, что это пение было немелодичным или неприятным в целом, но не тогда же, когда дело близится ночи, и не под самым окном!
Хуже всего было то, что спустя примерно полминуты Фернандо определил, кому принадлежит голос. И даже не знал, что ему стоит делать: злиться или смеяться.
Сперва он хотел из принципа оставаться в постели, чтобы выяснить, насколько у певца любви – а в том, что под его окном звучало не что иное, как серенада, не было никаких сомнений, - хватит запала, но когда этот самый певец пошёл на третий куплет, Фернандо не выдержал. Вылезать из-под уютного одеяла не хотелось, но ведь неизвестно, сколько ещё пришлось бы выслушать, оставайся он в кровати. Может, там в запасе было несколько десятков куплетов, и тогда грядущая ночь превратилась бы в сплошную музыкальную пытку.
Фернандо ступил на балкон и невольно поёжился, когда босые ноги соприкоснулись с прохладными плитками. А после облокотился о перила и свесил голову вниз.
- Ты издеваешься?
- Ух ты! Я и не думал, что ты так быстро выйдешь, - Серхио – разумеется, это был именно он – отложил гитару и помахал Фернандо рукой, расплывшись в улыбке.
- Нет, Рамос, скажи мне честно: ты издеваешься? Ты в курсе, который сейчас час?
- Десять минут двенадцатого, - вытащив из кармана джинсов телефон, с готовностью ответил Серхио.
- Спасибо, конечно, но меня больше волнует другое: какого чёрта в десять минут двенадцатого я слышу у себя под окном гитару?
- Ещё скажи, что тебе не понравилось!
- Серхио, - Фернандо вздохнул и подпёр щёку ладонью, приготовившись объяснять очевидные вещи. – Если бы мне было пятнадцать, мне бы это понравилось. Если бы мне было двадцать, я пришёл бы в бешеный восторг, честное слово. Но мне тридцать два, и всё, чего я сейчас хочу, это спать. Понимаешь?
- Тогда я сделаю тебе предложение, от которого ты точно не сможешь отказаться, - не обратив ни малейшего внимания на произнесённую Фернандо отповедь, процитировал известный фильм Серхио. Правда, тут же осознал, что фраза не совсем соответствует ситуации, и поправился: - Вернее, я предоставлю тебе выбор. Или я продолжаю играть и петь у тебя под окнами, срываю голос, а ты в итоге не высыпаешься, или ты впускаешь меня сейчас к себе, и я говорю одну очень важную вещь. А потом делай, что хочешь.
- Я выбираю «или», - усмехнулся Фернандо.
- Неправильный ответ, попробуй ещё раз.
- А варианта «сказать важную вещь, стоя под балконом, а потом уйти с миром» нет?
- Неужели ты на самом деле думаешь, что я так просто от тебя отстану?
- Надежда есть всегда, - философски заметил Фернандо. Прогуливавшиеся мимо парень с девушкой, которые, видимо, слышали их последние фразы, заинтересовались настолько, что даже остановились понаблюдать за развязкой этой занимательной сцены.
- Видишь, у меня уже и зрители появились, - Серхио отсалютовал парочке, и парень крикнул что-то одобрительное, а девушка зааплодировала. – Так что я могу продолжить петь, только скажи, - с этими словами он демонстративно потянулся к гитаре. Фернандо посмотрел на жаждавших хлеба и зрелищ – или, по крайней мере, зрелищ, - на гитару в руках Серхио, оценил обстановку и произнёс:
- Чёрт бы тебя побрал, давай поднимайся, - после чего скрылся за балконной дверью.
- Извините, ребята, концерта не выйдет, - сообщил Серхио своим неожиданным слушателям и подмигнул, тихонько добавив: - Но приходите в другой раз, будет весело.
Молодые люди засмеялись и двинулись дальше по улице, а Серхио подхватил гитару и вбежал в подъезд, дверь которого весьма кстати оказалось открытой.
Тем временем Фернандо уже стоял на пороге квартиры, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. За то небольшое время, что понадобилось Серхио для подъёма на второй этаж, в его голове успели пронестись те полгода, которые они были знакомы. Он догадывался – нет, он почти наверняка знал, что может сказать ему Серхио, особенно после такого потрясающего вступления в виде серенады, и поймал себя на том, что волнуется, словно ему не тридцать с небольшим, а те самые юные, неопытные пятнадцать.
Когда Серхио взлетел по лестнице и затормозил буквально у самых его дверей, Фернандо посторонился, пропуская его внутрь. Серхио аккуратно прислонил гитару к стене, пока он запирал замок, чувствуя, как сердце невольно начинает колотиться быстрее. В тишине коридора, как показалось Фернандо, оно звучало безумно гулко. От сонливости не осталось и следа.
- Ну, и что же ты мне хотел сказать? – наконец справившись с замком и попытавшись принять как можно более спокойный вид, Фернандо повернулся к Серхио. Шутливость, с которой тот препирался с Фернандо, когда он стоял на балконе, испарилась. Серхио подошёл близко-близко – как бы это банально ни звучало, Фернандо мог разглядеть своё отражение в тёмных расширившихся зрачках – и без улыбки взглянул на него. А затем просто сказал:
- Я люблю тебя.
Это было то самое, чего ожидал Фернандо, и всё же внутри него что-то оборвалось; вместе с этим пришло какое-то невероятное облегчение. Серхио чуть подался вперёд, одной рукой опираясь о дверь, а другой обнимая Фернандо за талию, и поцеловал его. Фернандо закрыл глаза. Прикосновения мягких губ Серхио казались такими естественными, что на секунду Фернандо подумал: а как могло быть иначе? Все шесть месяцев, которые они были знакомы, вели именно к этому моменту.
Когда они прервали поцелуй, чтобы немного перевести дыхание, Фернандо обнял Серхио, ещё теснее привлекая его к себе, и тихо произнёс:
- Я тебя тоже люблю, Сесе. Но обещай мне одну вещь.
- Ммм? – издал вопросительный звук Серхио, уткнувшись лицом в плечо Фернандо.
- Больше никаких серенад.
- Не могу обещать, извини, - Серхио фыркнул, и Фернандо беззлобно ущипнул его за шею. – Но я постараюсь. Хотя всё-таки не… хрмпф…
Фернандо счёл, что лучшим способом заставить Серхио замолчать станет ещё один поцелуй.
- Кстати, я сказал всё, что хотел, поэтому теперь ты можешь делать, что захочешь, - во второй раз отстранившись от Фернандо, хитро улыбнулся Серхио. – Вроде бы ты собирался спать.
- Собирался, - согласился Фернандо, проводя большим пальцем по покрасневшим губам Серхио и с удовольствием наблюдая, как тот довольно жмурится. – И всё ещё собираюсь. Только, пожалуй, не сразу и не один.
- Мне нравится ход твоих мыслей.
Их губы опять соприкоснулись, буквально на считанные секунды, после чего Фернандо взял Серхио за руку и повёл в спальню, куда сквозь приоткрытую балконную дверь доносились шум проезжавших автомобилей и отголоски разговоров поздних гуляющих. Вскоре к ним присоединились стоны, которые вплетались в звуки улицы и ускользали наружу, растворяясь в ночном воздухе за окном дома рядом с Пуэрта-дель-Соль.
…Этой ночью Фернандо так и не удалось выспаться. Лёжа на боку и подперев голову кулаком, он смотрел, как полоски света фонарей пробиваются через неплотно закрытые жалюзи и расчерчивают лицо мирно спящего рядом с ним Серхио. Фернандо не мог сказать, была ли та спонтанная поездка в Севилью самой большой удачей в его жизни; в конце концов, подобные слова прозвучали бы чересчур громко и пафосно. Однако то, что благодаря ей он встретил по-настоящему близкого человека, было истинной правдой.
Легко поцеловав Серхио в лоб и пропустив сквозь пальцы короткие пряди волос, Фернандо понял: здесь и сейчас он счастлив. А остальное неважно.
Название: Коке
Автор: team Primera
Форма: арт (портрет)
Пейринг/персонажи: Хорхе «Коке» Меродио
Категория: джен
Материалы: тонированная бумага, гуашь
Рейтинг: G
Размер: 1000х1400 пикселей, по клику открывается превью на странице, ведущее на фуллсайз
Автор: team Primera
Бета: team Primera
Размер: мини, 7218 слов
Пейринг, персонажи: Серхио Рамос/(\)Фернандо Торрес
Категория: джен, слэш
Жанр: AU, повседневность, романтика, юмор
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Фернандо не мог сказать, была ли та спонтанная поездка на корриду в Севилью самой большой удачей в его жизни. Однако то, что благодаря ей он встретил по-настоящему близкого человека, было истинной правдой.
Предупреждения: Рамос как будто бы похож на себя, а Торрес чересчур язвителен, прагматичен и время от времени бьёт Серхио подушкой. Хотя, если так подумать, в свои тридцать два он едва ли остаётся той нежной фиалкой, которой был ещё лет пять-семь назад.
Примечания: AU, где Фернандо Торрес - художник, а Серхио Рамос - тореро. Впрочем, это не значит, что о футболе здесь не будет ни слова.
"L'amour t'attend" - "Любовь ждёт тебя" (франц.). Автор потащил эту фразу из Куплетов тореадора (опера "Кармен" Ж. Бизе) и очень гордится собой, видя взаимосвязь между тем, что куплеты тореадора, а Серхио в этой AU тореро (тореадор). В общем, автор слегка упрт, но это его нормальное состояние.
Расположившись на заднем сиденье автомобиля, Фернандо Торрес мучился от невозможности вытянуть ноги во всю длину и от непреодолимого желания стукнуть чем-нибудь своих порой не в меру активных друзей. Довольно часто («почти всегда», - поправил Фернандо сам себя) их энтузиазм шёл вразрез с его планами, и едва ли кто-либо хоть раз интересовался мнением его по поводу того, хочет он присоединяться к их буйной компании для следующего предприятия или нет. Почему-то друзья никак не могли взять в толк, что иногда ему просто хочется побыть в своей уютной небольшой квартире, облокотившись о перила балкона и слушая, как почти рядом с ним восторженные туристы переговариваются на всех языках мира, гуляя и фотографируясь на Пуэрта-дель-Соль. То и дело его телефон начинал разрываться от настойчивых звонков, за которыми с большой долей вероятности скрывались идеи новых авантюр. «Торрес, хватай плавки и выходи, мы едем на море! Да, почти четыре часа ехать, ну и что?»; «Ты был когда-нибудь в горах? Нет? Прекрасно, ты едешь с нами!»… Полные радостного возбуждения вопросы никогда не оставляли выбора. И, сказать по правде, в конце концов Фернандо неплохо проводил время в этой полубезумной компании. Больше того, эти внезапные поездки и сопутствующие им дорожные приключения вдохновляли, а необходимость творческого вдохновения оказывалась сильнее – и Фернандо всё-таки не мог не признать этого, - чем нежелание собирать вещи и выбираться из дома. Однако в тот самый момент, когда было необходимо просто взять и сделать это, а также в последующие несколько часов Фернандо тихо ненавидел всех и вся. И неважно, что впоследствии многие отмечали особую страсть и внутренний подъём пейзажей и портретов, написанных сразу после возвращения из очередной поездки. Фернандо и сам всё понимал и где-то глубоко внутри радовался похвалам, как ребёнок, однако даже при этом время от времени задавался вопросом, стоит ли результат таких усилий над собой.
Вот и сейчас, когда Фернандо снова мысленно обращался к небу в тщетной попытке выяснить, за что ему всё это, перед ним расстилалось разбитое бесконечными линиями полотно дороги. Дорога вела на юго-запад, в Севилью, и её финальным пунктом – целью, светом в конце тоннеля, если угодно – была коррида. За всю свою жизнь Фернандо ни разу не был на бое быков, не находя подобное зрелище особенно интересным. «Визитная карточка нашей страны, то, что должен увидеть в жизни каждый уважающий себя испанец» - именно так ему описали корриду в ходе очередного телефонного сражения, которое он, разумеется, проиграл. На вопрос Фернандо, а почему, собственно, нельзя посетить корриду в Мадриде, последовала продолжительная тирада о совершенно особенной атмосфере и неповторимой романтике именно севильского действа. На третьей минуте разглагольствований у Фернандо появилось подозрение, что ему зачитывают вслух какой-то особо вдохновенный туристический проспект.
- И, кстати, ты знаешь, кто там выступает? – шумно переведя дыхание после длинного монолога, осведомился голос в трубке.
- Понятия не имею.
- Приготовься! А лучше сядь.
Фернандо послушно опустился на плетёное кресло в углу комнаты. Просто на всякий случай.
- Сидишь?
- Ну.
- Итаааааак… - в этой интонации было всё: и барабанная дробь, и интригующе поднятые брови, и всё то, что можно было бы счесть прелюдией к умопомрачительной новости. – Нет, ты точно сел?
- Да сел я, сел, сколько можно тянуть.
- Ну, тогда держись: мы едем на выступление самого Серхио Рамоса!
Очевидно, на другом конце провода ожидали услышать пронзительный крик восторга в исполнении Фернандо Торреса и были крайне озадачены тем, что ничего подобного не последовало.
- Эй, Торрес, ты там жив?
- Живее всех живых.
- Окей, тогда повторяю ещё раз: мы едем на выступление самого Серхио Рамоса! Самого Серхио, чёрт бы его побрал, Рамоса, ты понимаешь?
- Я и с первого раза понял, спасибо, - Фернандо прислушался к себе и, осознав, что эта новость абсолютно его не трогает, встал с кресла и вышел на балкон. Под ним шумели проезжающие мимо автомобили, а по перилам неспешно прогуливался упитанный голубь, разбалованный подачками многочисленных туристов. Фернандо махнул рукой, отгоняя птицу, и та с недовольным курлыканьем вспорхнула и улетела в неизвестном направлении. – А кто такой этот «сам Серхио Рамос» и почему я должен радоваться тому, что мы едем смотреть на него?
- Торрес, - голос в трубке похолодел на десяток градусов. – Тор-рес.
- Чего?..
В следующую четверть часа Фернандо довелось услышать о себе столько нелицеприятных слов, сколько он не слышал ни разу в своей жизни. О том, что он самый что ни на есть настоящий деревенщина, даром что претендует на высокое звание человека искусства и даже картины по стенам развесил. О том, что он безнадёжно отстал от жизни и совершенно не интересуется происходящим вокруг. О том, что он не смеет называться патриотом своей страны, если не знает в лицо сеньора Рамоса и не говорит о нём с восторженным придыханием, держась при этом за сердце, закатывая глаза и всячески показывая свою готовность упасть в обморок при малейшем упоминании его, сеньора Рамоса, имени. Последний довод, впрочем, был сомнительным, но Фернандо уже привык к тому, что друзья имеют обыкновение несколько преувеличивать его ущербность, и даже не стал спорить, прерывая гневные излияния. Он прекрасно понимал: это бесполезно.
Вывод был сделан немедленно и обжалованию не подлежал: Фернандо – дубина стоеросовая от изобразительного искусства! – Торрес приговаривается к поездке в Севилью на бой быков. Обязательным условием была покупка билета на самое лучшее и, само собой, дорогое место, и вот этому Фернандо всё же воспротивился. Сошлись на том, что цена билета будет средней, но непременно с наилучшим обзором арены, доступным за эту цену. Со словами «чтоб сейчас же начал собирать вещи! Я проверю!» на том конце провода нажали кнопку сброса вызова, и Фернандо вздохнул. А после включил компьютер, чтобы найти изображения и описания арены в Севилье, а также хотя бы поверхностно выяснить, кто такой Серхио – будь он трижды неладен – Рамос.
…Тёмно-синий «Ситроен» рассекал по дороге, километр за километром отдаляя Мадрид и приближая Севилью. Километров в запасе было ещё много, на добрых четыре часа пути, а Фернандо уже устал от громкой энергичной музыки, разговоров и смеха ей в тон и проклял мироздание за несоответствие своих длинных ног небольшому расстоянию между передними и задними сиденьями автомобиля.
Оставалось лишь надеяться, что его мучения окажутся не напрасными.
* * *
Как и следовало ожидать, севильские приключения начались ещё на подступах к арене Маэстранса, а именно в тот самый момент, когда автомобиль пересёк черту города. До этого вполне исправно работавший навигатор словно обезумел и теперь то и дело норовил отправить жаждавших хлеба и зрелищ то в какой-нибудь подозрительного вида переулок, а то и вовсе к тупику. В салоне было душно, снаружи нещадно палило солнце, а потому открытое окно никак не могло бы спасти ситуацию. Ко всему прочему Фернандо, который на протяжении всего пути от Мадрида до Севильи размышлял, на кой ему всё это сдалось, вспомнил, что солнечные очки благополучно остались лежать дома на тумбочке. Конечно, их можно было купить и здесь, но часы беспощадно показывали, что до начала выступления оставалось всего полчаса, а это значило, что он просто-напросто не успеет этого сделать. Учитывая тот факт, что билеты средней стоимости располагались на самой границе солнечной и теневой сторон арены, Фернандо приуныл. Вернее, почти окончательно проникся тихой ненавистью к Севилье, корриде и всему, что могло быть так или иначе с этим связано.
Свернув от отчаянья наугад с очередной улицы влево и не надеясь на успех (в общей накалённой эмоциями и не в меру ярким солнцем обстановке всё виделось исключительно в мрачных тонах), они неожиданно оказались прямо перед зданием арены. Видимо, всё это время автомобиль кружил рядом с ней, однако сошедший с ума навигатор постоянно сбивал с толку. Воздав хвалу Богу и дьяволу одновременно, друзья выскочили из машины и со скоростью олимпийских чемпионов – представление начиналось меньше, чем через пятнадцать минут – рванули к входу. Если товарищи бежали со скоростью победителей соревнований, то Фернандо болтался где-то на грани между серебряным и бронзовым призёром – затёкшие за время поездки ноги давали о себе знать. Наличие билетов проверили, уже стоя в очереди, и, к счастью, хотя бы здесь не возникло проблем. По ощущению Фернандо, прошла целая вечность перед тем, как им удалось наконец попасть внутрь. Он не имел ни малейшего представления о том, сколько народу обычно посещает корриду, однако взволнованно переговаривавшихся в предвкушении зрелища людей было очень много. Возможно, это было как-то связано с тем, что сегодня выступал тот самый Серхио Рамос, не знать которого, по словам друзей, было преступлением для любого уважающего себя испанца. То ли Фернандо был начисто лишён самоуважения, то ли не был испанцем, но данный факт довольно мало занимал его даже после того, как он забил имя Рамоса в поисковик на компьютере и прошёл по первой ссылке. Сделал он это скорее для очистки совести, нежели по большому желанию, пробежал глазами статью, перепрыгивая через строчку, а порой и через две-три, и после уже к этому не возвращался. Трудно поверить, но даже у людей искусства – и у художников в частности – бывает слишком много других дел.
Когда, произнеся за минуту около полусотни извинений, они пробрались к своим местам, Фернандо понял, что сбылись его худшие опасения: солнце нависло над ареной именно таким образом, что стоило мимоходом поднять взгляд – и оно тут же ослепляло. Перспектива любоваться разноцветными пятнами, пляшущими перед глазами, вместо происходящего на арене совершенно не вдохновляла. Строго говоря, после пяти часов дороги из Мадрида и ещё часа с четвертью плутания по самой Севилье не вдохновляло вообще ничего. Но были уплачены деньги, и, в конце концов, они прибыли на место точно к началу представления, так что Фернандо вздохнул, приставил над бровями ладонь козырьком и приготовился к тому, что если солнце продолжит в том же духе, то какое-то время спустя от него останется лишь горстка пепла. Горстка пепла, которая сможет гордо именоваться испанцем, потому что посетила корриду. Невероятная честь.
…Позже Фернандо очень смутно помнил, как они выбрались наружу после окончания выступления. В голове гудел – теперь уже лишь эхом – шум многотысячной толпы зрителей, ладони покраснели и непривычно саднили от аплодисментов, перед глазами плыло от нестерпимо яркого солнечного света, но всё это было неважно. Когда Фернандо оказался за пределами арены, какое-то время он не мог произнести ни единого слова.
Коррида потрясала, и на самом деле слово «потрясала» лишь приблизительно отвечало тому, какое впечатление она произвела на Фернандо. Это был не просто бой человека и животного – это была схватка между Жизнью, воплощённой в образе нарядно одетого тореадора, и Смертью, которую олицетворял собой чёрный бык. Это был не просто поединок, а самый настоящий роковой танец на краю бездны. Фернандо знал, что в финале представления животное должны были убить, тем самым во весь голос заявляя о превосходстве Жизни над Смертью. И он мог бы сказать, что ему повезло: на его первой корриде состоялось из ряда вон выходящее событие – помилование быка. Толпа ревела и улюлюкала, заходясь в бешеном восторге, а Фернандо размышлял, что помилование – вещь глубоко символичная. Помилование быка – помилование Смерти; а жизнь не может существовать без смерти, как не бывает света без тьмы.
И ещё кое-что Фернандо теперь знал наверняка: Серхио Рамос был невероятен. Даже при том, что Фернандо не видел выступлений других тореадоров, он мог это с уверенностью утверждать. Доказательством служили реакция зрителей и мурашки, которые не раз и не два пробегали по телу Фернандо, когда он ловил взглядом очередное движение Рамоса, плавное и в то же время мужественное. В каждом его жесте сквозила какая-то сумасшедшая энергия и радость от того, что он делает, находясь здесь и сейчас. В сочетании с мастерством – а в мастерстве Рамоса-тореро сомневаться не приходилось – это производило сильнейшее впечатление.
Именно это впечатление и заставило Фернандо неожиданно проявить твёрдость, когда речь зашла о том, чтобы зайти в ближайший к арене бар и пропустить бокал-другой чего-нибудь покрепче. Пить совершенно не хотелось; а вот чего Фернандо по-настоящему желал, так это уединиться где-нибудь с блокнотом и карандашом, чтобы сделать пару набросков. Он удивлялся сам себе: обычно во время поездок, пусть даже и начинавших в какой-то момент приносить удовольствие, Фернандо мечтал вернуться домой, и вдохновение настигало его уже там, в Мадриде, когда впечатления становились воспоминаниями. Он действительно не мог припомнить момента, когда потребность творить накрывала так скоро. А раз уж такая потребность возникла, Фернандо не собирался противиться ей. Кто знает, что из этого могло бы выйти.
Пообещав на всякий случай не уходить слишком далеко и не отключать телефон – «Знаем мы твои художественные порывы! Ещё не хватало, чтобы пришлось объявлять тебя в розыск!», - Фернандо оставил за спиной арену Маэстранса и двери бара, за которыми скрылись его друзья, и отправился на проспект Колумба. Нельзя сказать, что он хорошо знал Севилью, но название было на слуху, и, как достаточно логично рассудил Фернандо, там наверняка найдётся место, где можно расположиться и сделать пару набросков. Солнце продолжало палить, будто стремилось выжечь город вместе с его обитателями, однако в движении зной ощущался меньше, чем когда Фернандо сидел на горячих ступенях арены. Гуляющих на проспекте было не так уж много, несмотря на воскресный день. Видимо, многие – «адекватные люди», мимоходом отметил про себя Фернандо, поправив одолженные тёмные очки – всё-таки предпочитали в такую жару сидеть дома, и даже публика, что до отказа заполняла собой арену во время корриды, успела разбрестись кто куда.
Фернандо пришлось пройтись по набережной туда-сюда, чтобы найти незанятое место в тени: гуляющих было немного, а вот тех, кто решил отдохнуть, присев в тени пальм, было достаточно. Тем не менее какое-то время спустя ему удалось приметить свободную скамейку, где можно было расположиться без риска быть сожжённым заживо. Усевшись, Фернандо с облегчением снял очки и вытащил из сумки блокнот для набросков. Перед ним играл бликами Гвадалквивир, за ним шумела улица, но звук проезжающих машин не мешал, будучи чем-то вроде естественного фона, к которому нельзя не привыкнуть, если живёшь в большом городе. На несколько мгновений Фернандо закрыл глаза, и образы, оставшиеся внутри арены, снова предстали перед ним. Уже через минуту на бумаге появились первые карандашные штрихи. Довольно резкие, уверенные, они постепенно складывались в целую картинку – изображение статного силуэта тореадора с плащом-капоте в руках. Короткие линии, сталкиваясь между собой, воплощали движение; казалось, маленький тореро вот-вот выскочит из листа бумаги и по-настоящему взмахнёт плащом, уже не чёрно-белым, а ярким розово-жёлтым. У этого тореро были лишь едва намеченные глаза и нос, однако это ничуть не умаляло живости наброска.
А потом Фернандо перевернул страницу, и на чистом листе начало появляться лицо. Как у любого художника, его зрительная память была сильной. Перед глазами всплывали мельком увиденные фотографии в интернете и отдельные «кадры» сегодняшнего боя. Поворот головы в три четверти. Широко распахнутые глаза с заштрихованной тёмной радужкой и почти сливающимися с ней зрачками. Тонкие длинные морщинки в уголках. Довольно пухлые губы, чуть приоткрытые в улыбке и показывающие верхние зубы…
- Здорово получается, - вдруг раздался незнакомый мужской голос прямо над ухом, и от неожиданности Фернандо чуть не выронил блокнот. Резко обернувшись, он на секунду лишился дара речи: в каких-то сантиметрах тридцати от него было то самое лицо, которое он изображал на бумаге. Пухлые губы, открытая улыбка и карие глаза со смешливыми морщинками в уголках. Где-то на задворках сознания Фернандо проскочила мысль о том, что если его блокнот начал работать на материализацию нарисованных объектов, то было бы неплохо зарисовать там, к примеру, некоторое количество денег. Лишними не будут, во всяком случае.
- Извини, что помешал, - продолжил обладатель голоса. Оцепенение отступало, и Фернандо наконец смог выдавить из себя ответную улыбку. Вообще происходящее отдавало неким сюрреализмом: не каждый день на тебя случайно натыкается тот, кого ты рисуешь, да ещё и в чужом городе. Возможно, именно в этот момент где-то во Вселенной случился клин и одна звезда наехала на другую, что в итоге послужило причиной такого странного совпадения. Хотя в целом ситуация скорее забавляла, чем повергала в шок; нарушитель спокойствия Фернандо, по всей вероятности, именно так и думал.
- Я Серхио.
- Тот самый? – зачем-то переспросил Фернандо. Серхио осмотрелся вокруг и, не найдя рядом больше никого, так или иначе похожего на Серхио, серьёзно сказал:
- Смотря что ты имеешь в виду.
- Наверное, я имею в виду Рамоса. Того самого, не знать которого считается преступлением.
Подобное могло бы показаться обидным, но на самом деле Фернандо не вкладывал ничего подобного в эту фразу. С каждой секундой к нему возвращалось самообладание, а вместе с ним приходило и осознание того, что странность происходящего лучше воспринимать как нечто само собой разумеющееся. В какой-то момент Фернандо даже подумал, что теперь понимает, как чувствовала себя Алиса, попав в Страну Чудес и проведя там некоторое время.
Серхио всё понял правильно.
- К счастью, рисовать того самого Серхио Рамоса преступлением пока не считается, - произнёс он, опускаясь на скамейку рядом с Фернандо. – Да, кстати, а ты?..
- Ах да, извини! Фернандо.
- Будем знакомы, - они обменялись рукопожатием, после которого повисло молчание. Может быть, Фернандо стоило упасть в обморок или, по крайней мере, тотчас же начать петь оды Серхио Рамосу, как сделали бы его друзья, однако он не чувствовал потребности ни в том, ни в другом. На арене Серхио творил невероятное, и Фернандо был глубоко впечатлён. Но теперь этот самый Серхио сидел рядом, и он был таким же человеком, как сам Фернандо. Это нисколько не умаляло ни мастерства, ни бешеной энергии Серхио, и всё же ощущение было непонятным. Было ли оно близким к тому чувству, когда разрушается романтика образа? И да, и нет. Во всяком случае, обычно такое разрушение происходило болезненно, но сейчас боли не было.
- О чём задумался, Фернандо? – погрузившись в свои мысли, он едва уловил вопрос. Блокнот по-прежнему лежал на коленях, раскрытый на странице с наброском портрета, и Фернандо невольно отметил про себя, что в жизни Серхио гораздо красивее.
- Да так… - он на долю секунды запнулся, а потом решил, что странной ситуации и вызванным ею странным мыслям как нельзя лучше подойдёт столь же странная откровенность. – Думаю о том, что тореро на арене и тореро в жизни – это два совершенно разных человека. Или два разных образа, если хочешь.
- Ну… если бы я ходил по улицам в костюме и размахивал плащом, это было бы не слишком нормально, так ведь? – усмехнулся Серхио. Кажется, этот неловкий разговор его искренне забавлял. Фернандо хмыкнул.
- По крайней мере, ты производил бы романтическое впечатление сражающегося с быком тореро постоянно.
- Ага, а вместе с этим и впечатление тореро, который съехал с катушек и которому самое место в известном заведении с жёлтыми стенами. Прекрасная перспектива.
Сказав это, Серхио рассмеялся, и его смех был настолько заразительным, что Фернандо ничего не оставалось, кроме как ответить тем же. Он понятия не имел, какую цель преследовал Серхио и чего ради вообще подсел к нему, однако то, что ему удалось развеселить, было вполне очевидно.
- Извини ещё раз, - произнёс Серхио, когда приступ смеха сошёл на нет. – Я, наверное, сейчас к чёрту убил всё вдохновение. Я не хотел, серьёзно.
- Ладно уж, - Фернандо закрыл блокнот и убрал его в сумку. – Думаю, моё вдохновение в любом случае ещё успело бы несколько раз сдохнуть по дороге отсюда.
- А, так ты не местный?
- Нет, я живу в Мадриде.
- А сюда?..
- А сюда приехал с друзьями на корриду. Пять часов в машине по жаре туда и столько же обратно.
- Да уж, - присвистнул Серхио. – Не самое романтичное, что может быть в жизни, и правда. А что, - он хитро прищурился, - коррида в Мадриде уже не та?
Фернандо усмехнулся.
- Не поверишь, я сразу же задал именно этот вопрос.
- И?..
- И мне сообщили, что тот, кто не видел севильской корриды, не может считаться настоящим испанцем. А тот, кто не видел Серхио Рамоса, и вовсе не может называться патриотом этой страны. Так что сегодня состоялось подлинное рождение испанца и патриота.
- О, прими мои искренние поздравления, - Серхио отвесил шутливый полупоклон в его сторону, и в это же мгновение в кармане джинсов Фернандо завибрировал телефон. Как оказалось, посиделки в баре подходили к концу, потому как друзья с неожиданной для себя ответственностью решили выехать из Севильи пораньше, чтобы прибыть домой не среди ночи, а хотя бы к позднему вечеру. Впрочем, Фернандо хорошо знал их и был уверен, что даже этот небольшой промежуток времени они сумели провести продуктивно в смысле потребления коктейлей. А это значило, что сесть за руль придётся ему. В ответ на вопрос, не поглотила ли Севилья впечатлительную художественную натуру, Фернандо заверил, что нет, эта самая впечатлительная художественная натура даже знает, каким путём возвращаться к месту рандеву. Когда возгласы одобрения и пожелания лететь на крыльях любви смолкли в трубке, Фернандо сбросил вызов и сказал, обращаясь к спокойно дожидавшемуся окончания разговора Серхио:
- Похоже, мне пора.
- Великие дела ждут новоиспечённого патриота Испании, понимаю, - улыбнулся Серхио.
- Что-то вроде того, - хмыкнул Фернандо и поднялся со скамейки, закидывая сумку на плечо. – И первое великое дело – доставить парочку полупьяных личностей в Мадрид в целости и сохранности.
- В высшей степени благородно и почётно, - Серхио тоже встал и подал руку Фернандо. – Приятно было познакомиться.
- Мне тоже.
Фернандо видел, что Серхио отчего-то медлит. Рукопожатие длилось немного дольше положенного, и в конце концов, видимо, собравшись с мыслями, Серхио произнёс:
- Могу я попросить тебя оставить свой номер?
Поначалу Фернандо подумал, что ослышался. Однако, взглянув в лицо Серхио, он понял, что тот не шутит.
- А зачем, позволь узнать?
- На случай, если захочу заказать свой парадный портрет во всю стену. Исключительно за этим.
Тон голоса Серхио был серьёзным, но в глазах прыгали черти. И, как впоследствии размышлял сам Фернандо, именно поэтому он не послал Серхио куда подальше с такой просьбой. Если уж на то пошло, ему просто стало интересно, что из этого может выйти. Возможно, это действительно будет крупный заказ. А, возможно, и… но об этом «возможно, и» говорить было совершенно ни к чему. По крайней мере, пока что Фернандо не видел для этого повода, и потому его ответ прозвучал несколько суховато и буднично:
- Почему бы и нет.
В уголках глаз Серхио снова появились тонкие морщинки, и против своей воли Фернандо улыбнулся.
...Обратная дорога проходила на порядок легче пути в Севилью. Отчасти дело было в том, что теперь конечным пунктом был родной и любимый Мадрид, где ждала уютная постель и сон после долгого дня, наполненного переездами из города в город и впечатлениями. На этот раз Фернандо был за рулём, и ему действительно нравилось мчаться по трассе и ни о чём не думать. В салоне царила тишина: как только они выехали за пределы Севильи, шумная компания в полном составе задремала. Ровная и широкая линия дороги приносила какое-то умиротворение. Как правило, Фернандо испытывал подобное чувство в предзакатное время, и как раз сейчас небо расцвечивалось оранжево-жёлтыми и синими оттенками; жаркий день плавно перетекал в ночь, и сквозь приоткрытое окно проникала вечерняя прохлада.
А в этот самый момент в Севилье, от которой Фернандо с каждой секундой становился дальше, Серхио Рамос лежал на кровати в своей квартире, закинув одну руку за голову и держа в другой вырванный из блокнота листок. С этого листка на Серхио смотрел он сам – вернее, его версия в быстром карандашном наброске. А на обратной стороне были наскоро нацарапаны в ряд цифры и рядом с ними имя. «Фернандо». Серхио усмехнулся: обычно люди просили автограф у него при случайных встречах на улице, а тут вышло с точностью наоборот. Это было необычно и забавно.
Набор цифр – номер телефона – представлялся Серхио чем-то вроде мостика, перекинувшегося через расстояние и соединившего два города, Севилью и Мадрид. В том, что он рано или поздно воспользуется этим мостиком, у Серхио не было никаких сомнений.
* * *
Если бы Фернандо спросили, в какой момент его общение с Серхио Рамосом вошло в привычку, он только развёл бы руками. Он действительно не мог сказать, когда и как это произошло, но был уверен в одном: изменить что-либо уже невозможно. Да и, если быть до конца честным, желания что-то менять у него не возникало.
По возвращении в Мадрид Фернандо с головой погрузился в работу. Как и ожидалось, прилив творческого вдохновения нахлынул на него именно дома. Не надо было волноваться, искать дорогу в незнакомом городе, умирая от жары, и такая спокойная атмосфера лишь способствовала осмыслению ярких впечатлений. Пару раз Фернандо вспоминал о встрече с Серхио, запоздало удивлялся тому, как должны были для этого сойтись звёзды, но не более того. Он не думал, что в это же самое время в Севилье Серхио может сидеть, крутить в руках телефон с набранным номером и размышлять, стоит звонить или нет. На смену прежней уверенности в том, что он непременно сделает это, пришли странные сомнения, за которые Серхио был готов ругать себя последними словами. Он, чёрт побери, тореро, гроза быков Севильи, чей выход на арену Маэстранса заставляет зрителей захлёбываться восторгом – и он же не может решиться на простой телефонный звонок? Смешно.
И в один прекрасный день – ровно через две недели после памятной поездки Фернандо на корриду – это стало смешным настолько, что перешло в категорию идиотизма. А идиотизма в мире, по мнению Серхио, было достаточно и без него. Поэтому, вернувшись домой после очередного выступления, Серхио первым же делом набрал уже въевшийся в память номер и, не давая себе опомниться, нажал кнопку вызова.
То мгновение, когда длинные гудки в трубке прервались вопросительным «алло?», стало поворотным для обоих.
Неловкость первой встречи забылась быстро. Они могли говорить буквально обо всём: о погоде на улице, о последних новостях, о работе, в конце концов, просто о жизни. Как и предполагал Фернандо, мировосприятие Серхио было довольно романтичным, точно под стать его профессии. А вот о Фернандо трудно было сказать нечто подобное: для человека искусства он зачастую высказывался неожиданно прагматично, однако Серхио видел в этом своё очарование. При этом у обоих хватало ума для того, чтобы признать разность характеров, и самоиронии, чтобы вовремя осадить себя и разойтись с миром в каких-то принципиальных вопросах, уважая право другого на собственное мнение.
Сначала они созванивались раз в неделю, потом два, а затем и вовсе через день. Фернандо неоднократно жаловался, что для него это слишком часто, и в ответ Серхио неизменно хмыкал, оставляя его жалобы без каких-либо комментариев. Ведь комментировать их не было никакой нужды: Фернандо прекрасно отдавал себе отчёт в том, что на самом деле ждёт каждого следующего звонка, а Серхио давал ему возможность спокойно осознать и принять это. Потребность в общении стала слишком сильной, а потому не удивительно, что спустя какое-то время Серхио смотрел в окно скоростного поезда, ехавшего по маршруту Севилья-Мадрид, и думал о предстоящей, второй по счёту встрече.
А ещё через некоторое количество времени Фернандо смирился с тем, что импульсивный Серхио мог абсолютно в любую минуту сорваться с места и появиться на пороге его квартиры рядом с Пуэрта-дель-Соль. Однажды такой спонтанный визит застал Фернандо прямо перед началом футбольного матча. С сожалением подумав о том, что теперь припасённое холодное пиво и чипсы придётся делить на двоих, Фернандо привычно обнял Серхио – тот же обыкновенно для себя поцеловал Фернандо в щёку – и отправился на кухню.
- Ух ты, футбол! – с искренним восхищением воскликнул Серхио, пройдя в комнату и увидев мелькнувшую на экране эмблему испанской премьер-лиги.
- Ага, он самый, - отозвался из кухни Фернандо. Пару секунд спустя он вышел оттуда с двумя откупоренными бутылками тёмного пива и двумя пакетами чипсов. Одна бутылка тут же перекочевала в руки успевшего с комфортом расположиться на диване Серхио, а чипсы заняли своё место на низком журнальном столике перед ним.
- Я как-то не думал, что ты смотришь.
- Да ладно? – Фернандо удивлённо приподнял бровь. – Неужели я не говорил?
- Не говорил. Я бы такое, пожалуй, запомнил.
- Ну, кто тебя знает… - с нарочитым сомнением в голосе протянул Фернандо, за что тут же получил тычок пяткой в бок. В отместку Фернандо попытался двинуть кулаком Серхио, однако тот мастерски остановил атаку, пусть и едва не смахнул при этом со стола открытую пачку с чипсами.
- Лучше скажи, друг мой, за кого ты болеешь сегодня?
- Не только сегодня, но и всегда, - поправил Фернандо, потирая бок. Возможно, там будет синяк, с этого Рамоса станется. – За Атлетико.
- Ммм… - неопределённо протянул Серхио и сделал глоток из бутылки. – А я с детства болею за Реал. Мадридский, конечно же.
- Серьёзно?
- Вполне. А что не так?
- Просто странно: севильский патриот, и вдруг за Реал. А почему, собственно, не за Севилью?
- Так вышло, - Серхио пожал плечами. – Увидел как-то случайно по телеку Роберто Карлоса, как раз в Реале, и понеслось. С тех пор и болею за них. Нет, Севилья тоже хороша, но Реал… - за этим последовал неопределённый и при этом всеобъемлющий жест рукой. – Это Реал, понимаешь?
- Понимаю, - кивнул Фернандо. – Реал – это Реал. Всё очень логично.
- Отстань, всё ты понял, - Серхио рассмеялся и взглянул на экран. – Кстати, твои уже забить успели, а ты и не заметил!
- Где?! – Фернандо подскочил на диване, и его ироничное спокойствие мигом испарилось. Серхио, впервые наблюдавший такую яркую реакцию с его стороны, снова зашёлся смехом, до того забавным оказалось зрелище. – Кто?! Рамос, твою мать, да что ж ты всё ржёшь!
- И-извини, - запинаясь, выдавил из себя Серхио. На всякий случай поставив пиво на столик, он почти сложился пополам в новом приступе хохота. – Просто… чёрт возьми, ты прямо вот так вот…
Первым порывом Фернандо было «прямо вот так вот» придушить кое-кого за то, что этот кое-кто сначала врывается к нему домой, а затем и вовсе мешает смотреть футбол. Однако секунду спустя Фернандо здраво рассудил, что труп никак не украсит его квартиру, а потому просто от души запустил в Серхио подушкой. Подушка попала аккурат тому в лицо, и Серхио то ли фыркнул, то ли хрюкнул, подавившись смехом.
- Вот так-то лучше, - заключил Фернандо и снова обратился к экрану, где игроки Атлетико наседали на ворота соперника, а Диего Симеоне бегал по бровке и экспрессивно размахивал руками, поддерживая своих подопечных. Тем временем Серхио ценой невероятных усилий над собой справился с рвущимися наружу позывами рассмеяться, после чего удобно устроился в обнимку с прилетевшей к нему подушкой, заняв две трети дивана. Весь его вид говорил о готовности продолжить начатую беседу, словно ничего и не было.
- А вот скажи…
- Серхио, - это было сказано тихо, едва различимо.
- Нет, ну…
- Сер-хи-о, - нападающие Атлетико едва не висели на перекладине ворот на чужой половине поля, но после их первого гола, который Фернандо благополучно пропустил, мяч совершенно не хотел залетать в ворота, и это раздражало. А уж когда у тебя под боком в такой напряжённый момент кто-то пытается вести светский разговор… - Просто заткнись, а?
Угрозе, исходившей в этот момент от Фернандо, могли бы позавидовать даже быки, с которыми Серхио привык сражаться, выходя на арену. Пожалуй, на самом деле благоразумнее было бы замолчать, хоть ненадолго.
- До перерыва, так уж и быть, - пробурчал Серхио, устанавливая сам себе временные рамки. Матч Реала состоялся прошлым вечером, и это была разгромная победа хозяев на Сантьяго Бернабеу. Теперь до следующих выходных можно было жить спокойно.
К перерыву Атлетико смогли додавить защиту соперника и забить ещё раз. Серхио снова не сумел держать хохот, наблюдая, как Фернандо возбуждённо подпрыгивает на диване, а затем выбрасывает руку со сжатым кулаком вверх, празднуя гол вместе с игроками любимого клуба. Это было не столько смешно само по себе – Серхио и сам так делал, смотря матчи Реала, - сколько забавно потому, что он ещё никогда не видел Фернандо таким воодушевлённым. И Серхио не мог про себя не признать, что это зрелище ему понравилось.
- Ну что, сейчас я могу говорить?
- Можешь, - улыбнулся Фернандо. Несмотря на то, что впереди был ещё целый тайм, два забитых гола вселяли спокойствие и даже почти уверенность в будущей победе. От раздражения и угрозы не осталось и следа. – Но у тебя только десять минут.
- А потом?
- А потом приготовься к тому, что в тебя может прилететь что-нибудь потвёрже подушки.
- Я постараюсь уложиться, - серьёзно произнёс Серхио. Фернандо откинулся на спинку дивана и взял со стола пачку, в которой оставались лишь маленькие обломки и крошки чипсов. – Что-то я хотел спросить… чёрт, кажется, забыл. Это всё ты со своей подушкой!
- Ну да, конечно, - Фернандо скептически хмыкнул. – Вспоминай давай, пока время есть.
- Да что же… - Серхио нахмурился, а потом стукнул кулаком по ладони. – А, точно! Вспомнил.
Облизывая солёные крошки с пальцев, Фернандо вскинул брови, показывая, что он весь во внимании.
- Ты когда-нибудь сам думал о том, чтобы стать футболистом?
- Внезапный вопрос.
- Это я иногда могу, да.
Бросив уже пустой пакет обратно на стол, Фернандо произнёс:
- Вообще-то думал. Я в детстве даже занимался футболом, но постоянно были то переломы, то вывихи… в общем, родители решили отдать в художку от греха подальше. В принципе, я сейчас и не жалею об этом. По крайней мере, все конечности в целости и сохранности. А ты думал?..
- Я не просто думал, я мечтал, - Серхио закинул руки за голову. – И разрывался, потому что мне очень хотелось стать тореро, но и футболистом не меньше. Но в итоге я решил, что начинать играть в футбол в пятнадцать слишком поздно. Да и травмоопасное это дело…
- …сказал тореро, - со смешком вставил Фернандо.
- Как ни странно, тореро вполне искренне так считает, - Серхио на секунду замолчал. – А вообще было бы здорово играть в футбол… ну, не знаю, в том же Реале.
- И правда, чего мелочиться. Предложения меньше Реала не принимаются!
- Или всё, или ничего, иначе никак, - засмеялся Серхио. – Я бы хотел быть защитником. Знаешь, что я тебе скажу? В Реале как раз не хватает такого защитника, который неожиданно на последних минутах решал бы исход матча. Вот просто брал и забивал бы. Пепе и Марсело, конечно, невероятные, но…
- Но до уровня твоей скромности им далеко, конечно, - эти рассуждения искренне забавляли Фернандо. Настолько, что он даже пропустил тот момент, когда закончился перерыв в матче, и реклама сменилась трансляцией второго тайма. – А я бы, наверное, мог стать вратарём…
- Нет, ты стал бы нападающим. Шёл бы в прессинг с удавьим спокойствием, а потом ррраз – и… оу, - Серхио внезапно замолчал.
- Что «оу»?
- Ты не поверишь, - в глазах Серхио снова запрыгали бесовски-насмешливые искры. – На этот раз забили вам. И да, ты это пропустил.
Фернандо непонимающе посмотрел на экран телевизора, где Диего Симеоне кричал, вероятно, что-то нецензурное и едва не рвал на себе волосы. После чего его взгляд медленно переместился на Серхио, а рука угрожающе потянулась к почти пустой бутылке пива.
- Рамос, чтоб тебя!..
…Ближайшее мадридское дерби они смотрели вместе, на этот раз договорившись о встрече заранее. Фернандо взял с Серхио слово, что тот будет молчать на протяжении всего матча, издавая какие-либо звуки только по поводу особо выдающихся моментов. Серхио тут же поинтересовался, можно ли считать крупные планы Роналду выдающимися моментами, за что уже привычно схлопотал подушкой по голове. В конечном счёте всё прошло достаточно мирно: пива и чипсов хватило на весь матч, Фернандо удалось отбиться от попыток Серхио задушить его фанатским шарфиком с эмблемой Реала после красивейшего гола Гризманна, а команды в итоге сыграли вничью. После матча Серхио вслух рассуждал о том, что, находись на поле он, в ворота Атлетико на девяносто третьей минуте наверняка что-нибудь прилетело бы. Фернандо не соглашался с ним, говоря, что если бы тот находился на поле, то смог бы разве что профессионально помахать плащом в случае победы. Но на самом деле эта победа ни за что не состоялась бы из-за него, Фернандо Торреса, который обязательно разок, а то и два огорчил бы вратаря Реала. Серхио заливисто смеялся в ответ на такие заявления, хлопал Фернандо по плечу, и его слова о гарантированном разгроме Реала тонули в общем хохоте.
Впереди были пять месяцев относительно спокойной жизни до следующего дерби. Пять месяцев, за которые невидимая нить между двумя людьми, состоящая из мобильной связи, ленты железнодорожных путей и человеческого тепла, обещала стать только крепче. Никто из них не озвучивал этого, но оба чувствовали, что так оно и будет.
* * *
Дни сменяли друг друга, то похожие, как братья-близнецы, то яркие, выбивающееся из общего ряда. Фернандо устроил в одном из художественных салонов Мадрида персональную выставку, имевшую большой успех, и Серхио присутствовал на её открытии. Сезон корриды закончился ещё в сентябре, но в планах Фернандо было посетить первое же представление нового сезона, который должен был стартовать как раз с выступления Серхио.
Жизнь шла своим чередом. Поезда исправно курсировали из города в город, и их время в пути оставалось прежним, не увеличивалось и не уменьшалось. Но дольше стали объятия при встрече, взгляды – многозначительнее, и улыбки также наполнялись несколько иным смыслом. А вот слова… слова, как и движение поездов, оставались одинаковыми, однако это был лишь вопрос времени.
Очередной день из своей жизни Фернандо мог бы назвать обычным, даже при его относительной насыщенности. С утра он рисовал, после обеда ездил по всему городу, улаживая дела по части своей новой серии работ, и, вернувшись домой около десяти часов вечера, почувствовал, что его хватит только на то, чтобы выпить кружку чая, постоять пару минут под душем и лечь спать. Именно так он и собирался поступить.
С тем, чтобы выпить чаю, лениво просматривая новости в интернете, проблем не возникло, равно как и с последующим походом в душ. А вот следующий пункт – лечь в постель и, что немаловажно, сразу же заснуть – оказался на удивление трудновыполнимым. Фернандо жил на втором этаже и имел обыкновение на ночь оставлять приоткрытой дверь балкона. Несмотря на то, что его дом находился неподалёку от главной площади Мадрида, фоновый гул не мешал ему засыпать: напротив, Фернандо настолько привык к нему, что ощущал себя не слишком комфортно, если вдруг приходилось ложиться спать в абсолютной тишине. Но ненавязчивый шум проезжающих по соседней улице машин – это одно, а громкие звуки прямо под окном – это совершенно другое. И под окном Фернандо в этот раз творилось что-то невообразимое.
Сначала там качественно и от души откашлялись. Потом раздалось бряцанье струн («настройка гитары», - услужливо подсказало сознание), прерываемое невнятным бормотанием. А после, когда и с инструментом, и с голосом, очевидно, всё было в порядке, снизу послышалось пение, сопровождаемое гитарными переборами. Нельзя сказать, что это пение было немелодичным или неприятным в целом, но не тогда же, когда дело близится ночи, и не под самым окном!
Хуже всего было то, что спустя примерно полминуты Фернандо определил, кому принадлежит голос. И даже не знал, что ему стоит делать: злиться или смеяться.
Сперва он хотел из принципа оставаться в постели, чтобы выяснить, насколько у певца любви – а в том, что под его окном звучало не что иное, как серенада, не было никаких сомнений, - хватит запала, но когда этот самый певец пошёл на третий куплет, Фернандо не выдержал. Вылезать из-под уютного одеяла не хотелось, но ведь неизвестно, сколько ещё пришлось бы выслушать, оставайся он в кровати. Может, там в запасе было несколько десятков куплетов, и тогда грядущая ночь превратилась бы в сплошную музыкальную пытку.
Фернандо ступил на балкон и невольно поёжился, когда босые ноги соприкоснулись с прохладными плитками. А после облокотился о перила и свесил голову вниз.
- Ты издеваешься?
- Ух ты! Я и не думал, что ты так быстро выйдешь, - Серхио – разумеется, это был именно он – отложил гитару и помахал Фернандо рукой, расплывшись в улыбке.
- Нет, Рамос, скажи мне честно: ты издеваешься? Ты в курсе, который сейчас час?
- Десять минут двенадцатого, - вытащив из кармана джинсов телефон, с готовностью ответил Серхио.
- Спасибо, конечно, но меня больше волнует другое: какого чёрта в десять минут двенадцатого я слышу у себя под окном гитару?
- Ещё скажи, что тебе не понравилось!
- Серхио, - Фернандо вздохнул и подпёр щёку ладонью, приготовившись объяснять очевидные вещи. – Если бы мне было пятнадцать, мне бы это понравилось. Если бы мне было двадцать, я пришёл бы в бешеный восторг, честное слово. Но мне тридцать два, и всё, чего я сейчас хочу, это спать. Понимаешь?
- Тогда я сделаю тебе предложение, от которого ты точно не сможешь отказаться, - не обратив ни малейшего внимания на произнесённую Фернандо отповедь, процитировал известный фильм Серхио. Правда, тут же осознал, что фраза не совсем соответствует ситуации, и поправился: - Вернее, я предоставлю тебе выбор. Или я продолжаю играть и петь у тебя под окнами, срываю голос, а ты в итоге не высыпаешься, или ты впускаешь меня сейчас к себе, и я говорю одну очень важную вещь. А потом делай, что хочешь.
- Я выбираю «или», - усмехнулся Фернандо.
- Неправильный ответ, попробуй ещё раз.
- А варианта «сказать важную вещь, стоя под балконом, а потом уйти с миром» нет?
- Неужели ты на самом деле думаешь, что я так просто от тебя отстану?
- Надежда есть всегда, - философски заметил Фернандо. Прогуливавшиеся мимо парень с девушкой, которые, видимо, слышали их последние фразы, заинтересовались настолько, что даже остановились понаблюдать за развязкой этой занимательной сцены.
- Видишь, у меня уже и зрители появились, - Серхио отсалютовал парочке, и парень крикнул что-то одобрительное, а девушка зааплодировала. – Так что я могу продолжить петь, только скажи, - с этими словами он демонстративно потянулся к гитаре. Фернандо посмотрел на жаждавших хлеба и зрелищ – или, по крайней мере, зрелищ, - на гитару в руках Серхио, оценил обстановку и произнёс:
- Чёрт бы тебя побрал, давай поднимайся, - после чего скрылся за балконной дверью.
- Извините, ребята, концерта не выйдет, - сообщил Серхио своим неожиданным слушателям и подмигнул, тихонько добавив: - Но приходите в другой раз, будет весело.
Молодые люди засмеялись и двинулись дальше по улице, а Серхио подхватил гитару и вбежал в подъезд, дверь которого весьма кстати оказалось открытой.
Тем временем Фернандо уже стоял на пороге квартиры, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. За то небольшое время, что понадобилось Серхио для подъёма на второй этаж, в его голове успели пронестись те полгода, которые они были знакомы. Он догадывался – нет, он почти наверняка знал, что может сказать ему Серхио, особенно после такого потрясающего вступления в виде серенады, и поймал себя на том, что волнуется, словно ему не тридцать с небольшим, а те самые юные, неопытные пятнадцать.
Когда Серхио взлетел по лестнице и затормозил буквально у самых его дверей, Фернандо посторонился, пропуская его внутрь. Серхио аккуратно прислонил гитару к стене, пока он запирал замок, чувствуя, как сердце невольно начинает колотиться быстрее. В тишине коридора, как показалось Фернандо, оно звучало безумно гулко. От сонливости не осталось и следа.
- Ну, и что же ты мне хотел сказать? – наконец справившись с замком и попытавшись принять как можно более спокойный вид, Фернандо повернулся к Серхио. Шутливость, с которой тот препирался с Фернандо, когда он стоял на балконе, испарилась. Серхио подошёл близко-близко – как бы это банально ни звучало, Фернандо мог разглядеть своё отражение в тёмных расширившихся зрачках – и без улыбки взглянул на него. А затем просто сказал:
- Я люблю тебя.
Это было то самое, чего ожидал Фернандо, и всё же внутри него что-то оборвалось; вместе с этим пришло какое-то невероятное облегчение. Серхио чуть подался вперёд, одной рукой опираясь о дверь, а другой обнимая Фернандо за талию, и поцеловал его. Фернандо закрыл глаза. Прикосновения мягких губ Серхио казались такими естественными, что на секунду Фернандо подумал: а как могло быть иначе? Все шесть месяцев, которые они были знакомы, вели именно к этому моменту.
Когда они прервали поцелуй, чтобы немного перевести дыхание, Фернандо обнял Серхио, ещё теснее привлекая его к себе, и тихо произнёс:
- Я тебя тоже люблю, Сесе. Но обещай мне одну вещь.
- Ммм? – издал вопросительный звук Серхио, уткнувшись лицом в плечо Фернандо.
- Больше никаких серенад.
- Не могу обещать, извини, - Серхио фыркнул, и Фернандо беззлобно ущипнул его за шею. – Но я постараюсь. Хотя всё-таки не… хрмпф…
Фернандо счёл, что лучшим способом заставить Серхио замолчать станет ещё один поцелуй.
- Кстати, я сказал всё, что хотел, поэтому теперь ты можешь делать, что захочешь, - во второй раз отстранившись от Фернандо, хитро улыбнулся Серхио. – Вроде бы ты собирался спать.
- Собирался, - согласился Фернандо, проводя большим пальцем по покрасневшим губам Серхио и с удовольствием наблюдая, как тот довольно жмурится. – И всё ещё собираюсь. Только, пожалуй, не сразу и не один.
- Мне нравится ход твоих мыслей.
Их губы опять соприкоснулись, буквально на считанные секунды, после чего Фернандо взял Серхио за руку и повёл в спальню, куда сквозь приоткрытую балконную дверь доносились шум проезжавших автомобилей и отголоски разговоров поздних гуляющих. Вскоре к ним присоединились стоны, которые вплетались в звуки улицы и ускользали наружу, растворяясь в ночном воздухе за окном дома рядом с Пуэрта-дель-Соль.
…Этой ночью Фернандо так и не удалось выспаться. Лёжа на боку и подперев голову кулаком, он смотрел, как полоски света фонарей пробиваются через неплотно закрытые жалюзи и расчерчивают лицо мирно спящего рядом с ним Серхио. Фернандо не мог сказать, была ли та спонтанная поездка в Севилью самой большой удачей в его жизни; в конце концов, подобные слова прозвучали бы чересчур громко и пафосно. Однако то, что благодаря ей он встретил по-настоящему близкого человека, было истинной правдой.
Легко поцеловав Серхио в лоб и пропустив сквозь пальцы короткие пряди волос, Фернандо понял: здесь и сейчас он счастлив. А остальное неважно.
Название: Коке
Автор: team Primera
Форма: арт (портрет)
Пейринг/персонажи: Хорхе «Коке» Меродио
Категория: джен
Материалы: тонированная бумага, гуашь
Рейтинг: G
Размер: 1000х1400 пикселей, по клику открывается превью на странице, ведущее на фуллсайз
Вопрос: Понравилось?
1. Да! | 13 | (100%) | |
Всего: | 13 |
@темы: 1 этап, Team Primera, Football Autumn Fest 2016
Горстка пепла, которая сможет гордо именоваться испанцем, потому что посетила корриду. Невероятная честь.
Глубоко разделяю нелюбовь бедняги к солнцу хД
Буду краток: они очень живые, несмотря на то, что Торрес этому очень активно сопротивляется). И почтикаквжизни, да)
И арт у вас очень хороший.
Какая милота!
Рамос восхитительно-заразительно-живой.
С большим удовольствием наблюдаешь, как он постепенно пробуждает в сухаре Торресе эмоции и чувства. Прям зашиппил эту пару с новой силой.
Я на 99% узнал артера и хочу сказать, что он - БОХ. Прекрасный арт.
спасибо большое!
Рикки Хирикикки,
рады, что удалось пробудить чувства! спасибо!
JSeriza,
команда на 99% уверена в том, что догадка верна x)))) благодарим!
JSeriza, и вам спасибо, рады, что арт понравился!
Вылезший из подполья, но сохраняющий анонимность автор фика.
спасибо! цвета должны быть цветами клуба, пусть и не совсем точно.)
А текст получился таким сочным, солнечным, таким... испанским)) Ребята получились очень яркие, живые, интересные. А отсылки к футбольному настоящему порадовали и повеселили)) очень тепло и лампово вышло, одно удовольствие было читать))
А текст получился таким сочным, солнечным, таким... испанским)) Ребята получились очень яркие, живые, интересные. А отсылки к футбольному настоящему порадовали и повеселили)) очень тепло и лампово вышло, одно удовольствие было читать))
И нашему артеру тоже очень приятны ваши слова
Прекрасно написанное сернандо с хэппи эндом!
Как же мне этого не хватало)
А если чуть-чуть успокоиться, то это прекрасный, очень добрый, залитый ярким испанским солнцем фик)
Фернандо в роли художника-домоседа, немного скептично настроенного по отношению к авнтюрам друзей прекрасен чуть более, чем полностью. И его подозрения по поводу рекламного проспекта тоже.
- Ну, тогда держись: мы едем на выступление самого Серхио Рамоса!
...
– А кто такой этот «сам Серхио Рамос» и почему я должен радоваться тому, что мы едем смотреть на него?
Представления толео всея Испании с фанфарами не получилось, но тем ярче будет личное знакомство с "творчеством" Серхио)
О том, что он не смеет называться патриотом своей страны, если не знает в лицо сеньора Рамоса и не говорит о нём с восторженным придыханием, держась при этом за сердце, закатывая глаза и всячески показывая свою готовность упасть в обморок при малейшем упоминании его, сеньора Рамоса, имени.
Восхитительный пассаж! Возможно, друзья ещё взвоют, когда в полной мере ощутят все последствия поездки. Но это уже мои домыслы)
Горстка пепла, которая сможет гордо именоваться испанцем, потому что посетила корриду. Невероятная честь.
Сеньор Торрес, Вы всегда такой язвительный?)
Коррида потрясала, и на самом деле слово «потрясала» лишь приблизительно отвечало тому, какое впечатление она произвела на Фернандо.....
Фернандо размышлял, что помилование – вещь глубоко символичная. Помилование быка – помилование Смерти; а жизнь не может существовать без смерти, как не бывает света без тьмы.
Настоящий художник увидел больше, чем ожидал) Вот после этого внутреннего монолога я поверила, что Фернандо действительно настоящий художник, и видит мир по-другому.
И ещё кое-что Фернандо теперь знал наверняка: Серхио Рамос был невероятен
взмахнёт плащом, уже не чёрно-белым, а ярким розово-жёлтым
финал Евро 2012?)
Личное знакомство чудесное
- К счастью, рисовать того самого Серхио Рамоса преступлением пока не считается
...
-Так что сегодня состоялось подлинное рождение испанца и патриота
Ну прелесть же)
Описание постепенного сближения и всё возрастающей потребности друг в друге Читаешь, умиляешься и ждёшь, когда же им этого станет мало)
у обоих хватало ума для того, чтобы признать разность характеров, и самоиронии, чтобы вовремя осадить себя и разойтись с миром в каких-то принципиальных вопросах, уважая право другого на собственное мнение.
котики же
Совметный просмотр футбола с его многочисленными отсылками к футбольному настоящему удачно разрядил обстановку этого нарастающего романтического напряжения)
А уж сцена признания с серенадой под окнами
- Я люблю тебя.
и никаких спецэффектов не надо
Легко поцеловав Серхио в лоб и пропустив сквозь пальцы короткие пряди волос, Фернандо понял: здесь и сейчас он счастлив.
Happy end! И жили они долго и счастливо, изредка совершая безумства и получая за них подушкой по голове)
"L'amour t'attend" - "Любовь ждёт тебя" (франц.). Автор потащил эту фразу из Куплетов тореадора (опера "Кармен" Ж. Бизе)
За куплеты тореадора отдельное спасибо) Пойти полный перевод найти что ли..
Автору и бете лучи любви
Сеньор Торрес, Вы всегда такой язвительный?)
Сдаётся мне, что всегда Вообще я немного боялась, что скачусь в ООС, но потом утешила себя тем, что Фернандо 30+ - это вам не та юная и нежная фиалка хиповой наружности. Так что Фернандо - язвительная задница, но чудесная язвительная задница
Совметный просмотр футбола с его многочисленными отсылками к футбольному настоящему удачно разрядил обстановку этого нарастающего романтического напряжения)
Спасибо, что отметили отдельно просмотр футбола, я бы сказала, что эта сцена мне самой нравится больше всего
В общем, от души благодарю за прочтение и тёплые слова ещё раз!