Название: Сен-Жерменское общество любителей древности
Автор: 
team Fantasy footballРазмер: миди (11 226 слов)
Пейринг/Персонажи: Кевин Трапп/Юлиан Дракслер, Марко Верратти, Гжегож Крыховяк
Категория: слэш, джен
Жанр: драма, фантастика
Тип АУ: археология!АУ
Рейтинг: R
Саммари: Юлиан уж было решил, что проведет Рождество в окопе. Окопом по аналогии с изучаемыми позициями Марко называл их раскоп, и очень быстро это слово намертво прилипло. После обнаружения мужика из сундука Кевин пытался поименовать раскоп «склепом», но это, к счастью, не прижилось – среди археологов были и очень суеверные люди.
Юлиан вернулся в Вольфсбург в середине зимы, под Рождество.
В ноябре на Боденском озере было тихо, даже природа замирала в ожидании зимнего наплыва туристов. В начале декабря альпийское безмолвие раскалывалось голосами, звуками, шагами, шорохами, и работать становилось невозможно. Даже на озере, где туристами зимой делать было нечего, то и дело появлялись энтузиасты, взволнованные тем, что их не пускают к домам на сваях, по которым, как они видели, сновали люди.
Если тем, в домах, можно, то почему нельзя?
Как только появлялись туристы, работать становилось решительно невозможно.
Поэтому Юлиан вернулся в декабре.
Двадцатого числа ему позвонил руководитель. Профессор — «профессор», прямо так и было написано в записной книге телефона — из Польши с труднопроизносимой фамилией был любимым руководителем Юлиана, именно поэтому он взял трубку. Еще и потому, что в их среде не было принято звонить в нерабочее время, тем интереснее было узнать причину звонка.
— Юлиан, ты вернулся? — быстро завершив стадию приветствия, поинтересовался профессор.
— Вернулся.
— Есть планы на праздники?
Это звучало интригующе. Даже более интригующе, чем если бы профессор поинтересовался, что он делает сегодня вечером.
— Нету, — осторожно ответил Юлиан. Вообще-то так не было принято отвечать в студенческой среде, потому как ничем хорошим обычно не заканчивалось. Но Юлиан уже не был студентом, поэтому можно было рискнуть.
— А как твой французский? — если профессор записался на курсы «как удивлять собеседника каждым вопросом», но он определенно делал успехи.
Юлиан почесал кончик носа, переложил мобильный к другому уху и задумчиво пожевал нижнюю губу, размышляя, что у него такого есть французского и что именно оно как.
— Современный французский, я имею в виду, — уточнил профессор.
— Честно говоря, паршиво, — признался Юлиан. Курс французского языка в университете был краток и пролетел как миг.
— Да это и не важно, — как будто размышляя, сказал профессор.
Поняв, что это надолго, Юлиан включил чайник.
— В конце концов, там все отлично говорят по-английски. И некоторые еще и по-немецки, правда же?
— Конечно, — согласился Юлиан, совершенно не предполагая, о чем идет речь.
— Так ты согласен? — приободрился профессор, а Юлиан вздрогнул: нет, все-таки не стоило брать телефон в нерабочее время.
— Извините, я не понял, о чем вообще речь идет, — признался Юлиан, насыпая в кружку кофе. Горячая вода перелилась через край, плеснула на столешницу. Юлиан выругался и отмотал бумажное полотенце.
Профессор помолчал. Видимо, убеждая Юлиана согласиться, он совсем забыл рассказать, с чем нужно согласиться.
— Альма-матер нуждается в тебе, Юлиан Дракслер, — торжественно сказал он.
— Класс, — без особого энтузиазма ответил Юлиан. — Что случилось-то?
— Наши коллеги из парижского университета, с которым мы сотрудничаем, обнаружили галльский слой во время ремонта дороги. Приглашают к себе, чтобы приложить руку к открытию.
— Галльский слой, ага. А я тут причем?
— Ну, — голос профессора чуть изменился, как будто он еще не решил, как здесь лучше будет поступить — надавить или попытаться разжалобить. — Но у всех сотрудников факультета есть планы на Рождество. Кто-то уже уехал, вот как, например, я…
Юлиан вздохнул и окинул тоскливым взглядом свою спартанскую комнату. Подошел к пробковой доске на стене, поколупал пальцем кнопку, удерживающую рисунок свайного дома в разрезе. Поразмыслил и, еще сомневаясь, спросил:
— Париж? А там тепло?
— Тут мне тебя нечем порадовать, погода примерно как у нас. Так ты согласен? Это недолго, недели две всего…
— Ладно, — согласился Юлиан. — Еду.
В конце концов, его матушка бредила Парижем. Подарок на Рождество из самого Парижа, даже полученный с некоторым опозданием, мог ее очень порадовать. А лишняя строчка в резюме, приписывающая Юлиану участие в открытии неизвестного прежде поселения, могла порадовать его самого.
— Ура! Билеты сейчас пришлю на почту, завтра едешь, контакт пришлю смской. Ты спасаешь весь университет!
— Ну да, конечно, — согласился Юлиан, со вздохом сбрасывая вызов.
На две недели вещей, конечно, нужно было сильно меньше, чем на четырехмесячный выезд в Альпы, поэтому Юлиан принялся за сортировку. То, что можно было и так взять; то, что можно было оставить; то, что нужно было постирать и взять с собой.
Пытаясь сложить футболку с логотипом местного футбольного клуба так, чтобы потом ее не пришлось гладить, Юлиан размышлял на самые мрачные темы: почему, например, нельзя было вообще не ехать в эту Францию. Пусть бы французы себе свой слой и откапывали — впрочем, ответ на этот вопрос у него, конечно, был, и заключался он в практически монопольном исследовательском интересе среди германских университетов к галльской теме. Стоя в прачечной в ожидании окончания цикла стирки, Юлиан листал билеты. На поезд — до Дортмунда, и на самолет — до Парижа. «Бове». Юлиан в жизни не слышал о таком аэропорту.
В сообщении от профессора был телефонный номер, имя и приписка «свяжись с ним, он тебя встретит». И пожелание удачи.
— Вот спасибо, — буркнул себе под нос Юлиан и принялся набирать смс по-английски, перебирая подходящие слова.
Ответ пришел через десять минут, застав Юлиана по плечи в стиральной машине. Собрав в охапку еще влажные вещи, он вытащил из кармана джинс телефон и прочитал смс на грамотном немецком: «В Бове не поеду, трансфер дороже билета. Ждем тебя к семи в Центре. Лови локацию». Геолокация пришла с запозданием в несколько минут.
Так и тянуло позвонить профессору и пожаловаться, что этот самый Кевин отказался его встречать. Потому что, видите ли, трансфер дороже билета. Посмотрите на них. Французы!
Добираться от Бове в Париж и в самом деле было ужасно сложно и дорого. Вариантов была масса: долгие и дорогие. Прикинув, что до зарплаты еще как-то жить и жить, тем более в не самом дешевом Париже, Юлиан предпринял ход конем и на двух автобусах таки добрался до города. Времени было уже к девяти часам, давно стемнело, но Кевин не подавал признаков жизни, чтобы поинтересоваться, почему это гость опаздывает.
Зато Юлиану стало понятнее, почему он отказался ехать в Бове его встречать. Он бы тоже отказался, наверное.
С помощью гугл карт, скверно говорящих по-английски французских полицейских и такой-то немецкой матери Юлиан добрался до Пантеон-Сорбонны лишь к десяти. Телефон все так же молчал, и Юлиан решил, что его уже не ждут. Сейчас он поцелует закрытую дверь, позвонит женщине-каучсерферу, согласившейся его приютить на первое и отправится в новое путешествие.
Светлая громадина университета Париж I мрачно выделялась в темноте, подсвеченная желтоватыми лампами. Главный вход был закрыт, охранник обругал его на французском, и Юлиану ничего не оставалось, кроме как пойти в обход. Корпусов у университета было очень много, но Кевин прислал именно этот адрес. Но шанс, что они все-таки встретятся, был невелик.
«Если не найду — позвоню», - решил Юлиан, и ему стало чуть легче.
В переулке за университетом не горело ни одного фонаря, только на лестнице у запасного входа мигала сигарета. Подойдя ближе в надежде узнать местонахождение загадочного центра, Юлиан попытался в темноте рассмотреть курившего.
Это оказался невысокий парень неопределенного возраста. Из-за роста он мог оказаться и школьником, и студентом, и, что наиболее маловероятно, преподавателем. Парень повернулся в профиль, и Юлиан с удивлением отметил, что такие четкие линии видел только на римских монетах.
— Извините, — начал Юлиан по-английски.
Парень вздрогнул и поспешно бросил окурок себе под ногу. Но, разглядев Юлиана, раздраженно пнул сигарету ботинком и недовольно поинтересовался:
— Чего?
— Я ищу Центр… хм… научно-исследовательный…
— Научно-исследовательский, — подсказал парень и почти тут же начал улыбаться. — Сен-Жермен?
— Да-да, — с облегчением ответил Юлиан и начал подниматься по ступеням.
— Это здесь! — по-английски он говорил с акцентом, и Юлиан мог дать руку на отсечение, что не с французским.
Парень пошарил по карманам, сунул за щеку жвачку, вздохнул поглубже и на одном дыхании выдал:
— Сен-Жерменский научно-исследовательский центр факультета истории искусств и археологии университета Париж 1 Пантеон-Сорбонна! Это из-за тебя мы опаздываем на последний поезд, да?
— Думаю, да, — смущенно признался Юлиан, но парень, похоже, не держал на него зла. Одной рукой он дернул за ручку двери, другой тряс за руку Юлиана, одновременно представляясь («Марко!»), приглашая пройти внутрь («Пшли скорей!») и надеясь на чудо («А может и успеем еще!»). Мозг Юлиана практически сразу отказался воспринимать такое количество слов.
— Ах да, — вдруг серьезно сказал Марко, остановившись и не давая ему войти внутрь. — Только никому не говори, что я курил, ладно?
Юлиан пожал плечами. До чужих вредных привычек ему дела не было.
Холл, предназначенный в обычное время для встречи гостей, в темное время суток был отдан под разврат и попойку. То есть — ничего необычного: стандартная ситуация для любой научно-исследовательской организации.
Марко бросил его на входе и помчался к диванчикам, на которых расположились еще двое. Один из них полулежал, устроив ноги на низком столике, заставленном бутылками и закуской. Второй лежал на диване, закинув ноги на подлокотник и свесив их вниз.
Юлиан остался стоять в коридоре, собираясь с силами, чтобы войти внутрь и погрузиться в атмосферу французской безалаберности. А еще, наверное, нужно устроить разнос этому Кевину — который из них? — за то, что даже не поинтересовался, почему он опаздывает аж на три часа.
Это так, кажется, заводят полезные знакомства?
Марко плюхнулся в кресло, поставил себе на колени тарелку с остатками нарезанного тончайшими ломтиками мяса. Посмотрел на Юлиана и замахал ему рукой. Делать было нечего — пришлось подойти.
Марко уже потерял к нему интерес, увлеченный поиском чего-то, спрятанного за креслом, остальные просто не обращали на него внимание. Юлиан поставил свой рюкзак на пол, осторожно присел на самый край дивана, на котором лежал один из исследователей французской старины, и кашлянул.
— А кто из вас Кевин? — и почему-то посмотрел на того, что сложил ноги на столе. Тот заулыбался и показал на себя пальцем:
— Гжегож.
Юлиан вздохнул, мысленно поприветствовав еще один непонятный контакт в своей записной книжке.
Парень, лежавший на диване рядом, запрокинул голову и протянул руку:
— Кевин — это я. Привет, Юлиан. Добро пожаловать в наше чудесное общество.
Говорил он на немецком, испорченным долгим проживанием либо во Франции, либо в сопредельных немецких регионах, и только имя его произносил совершенно ужасающе: получалось что-то вроде «привет, Жульен». Юлиана аж передернуло, но протянутую руку он все-таки пожал.
— Держи, — Марко сунул ему в руки открытую бутылку пива. — Мы знаем, что вы едите только пиво.
Кевин издал странный звук, а Гжегож откровенно заржал.
«Господи, куда я попал», — подумал Юлиан. И еще: «За что мне это?»
— Так что? — уточнил Юлиан. — Чего мы дальше делаем? Что вы там откопали?
Три пары глаз обратились к нему с немым вопросом — ты что, дебил? Кто же о таком спрашивает в такой чудесной компании (минус Юлиан, плюс три бутылки вина и ящик пива)?
Первым сжалился Марко. Он почесал свой выразительный нос и признался:
— Я недавно приехал. Кевин и Гжегож знают лучше, это их профиль.
— Профиль? — переспросил Юлиан.
— Вообще-то, я занимаюсь мясорубкой НивеляНаступление Нивеля - 16 апреля 1917 — май 1917. Крупнейшее сражение Первой мировой войны. и обычно копаюсь в районе Шмен де Дам, — гордо сказал Марко и замер, ожидая вопросов.
— Что это такое? - покладисто поинтересовался Юлиан. Кевин и Гжегож снова взялись за бокалы и закуски, что очень отвлекало.
И без того большие светлые глаза Марко округлились еще больше.
— Ты не знаешь?! Это же Первая мировая!
Юлиан пожал плечами. Ему, человеку, специализирующемуся на свайных альпийских поселениях, было все равно, что Наполеон, что Муссолини, что война роз, что Первая мировая. И уж тем более ему было наплевать на отдельные бои.
Хотелось поинтересоваться — а французы вообще свою историю изучают? Но он не стал, потому что ответ и так был понятен: французы считали, что знают свою историю лучше всех, и оттого великодушно позволяли другим ею заниматься. И даже совершать открытия — но только, стоит думать, под эгидой Генеральной дирекции по культурному наследию Франции, естественно.
Юлиан повернулся к соседям по диванам.
— А у вас что?
— Что у нас? — Кевин даже перестал жевать, заинтересованный постановкой вопроса (Гжегож же даже не прервался в процессе наливания себе еще вина).
— Как у вас дела с Нивелем?
Краем глаза Юлиан увидел, как нахохлился Марко. Кевин повернулся к нему:
— Видишь, я же говорил тебе, что никто не знает твоего Нивеля. Почему, Марко? Нарбонская ГаллияНарбонская Галлия — провинция Римской империи с центром в городе Нарбо-Марциус, совр. Нарбонна, расположенная на территории современных Лангедока и Прованса в южной Франции., — Кевин показал на себя, — вот почему.
— И еще одна Галлия, название которой вам все равно ни о чем не скажет, — выпив, поддакнул Гжегож.
Юлиан нахмурился.
— Ладно, не кипятись, — Кевин махнул рукой и отобрал у него так и тронутую бутылку пива. — В городке в двадцати километрах от Парижа просела дорога. Кинулись ее чинить, подняли асфальт, а там — исторический слой на черт знает сколько веков. Собирались быстро закопать, чтоб никто не заметил, но не вышло. Ну а дальше как обычно: собрали всех, кто был под рукой, отправили в архивы, прикинули, какой период это может быть. Так что наше дело вытащить оттуда все ценное, что получится найти, дать заключение о том, какой это век или хотя бы эпоха, подготовить отчет, получить медаль и отправиться по своим делам.
Юлиан мысленно прикинул расстояние: 20 километров — это чуть меньше, чем полчаса на поезде. Что может быть лучше, чем раскоп поблизости от дома? Никаких палаток, никаких спальников, никаких кипятильников. Это ли не счастье?
— Ну, и раз уж мы все равно опоздали на поезд, придется остаться в общежитии, — резюмировал Кевин, присасываясь к пиву. — Ты с нами?
— Зачем? Мне есть, где пока остановиться. Вы живете не в Париже?
Кевин хмыкнул.
— Мы-то живем в Париже, — ответил он. — Но пока что мы заполонили единственный отель в том городе, чтобы не вставать в пять утра каждый день.
Юлиан закатил глаза. «Французы, Господи», — подумал он. Понятно, почему их никто не любит: двадцать минут на поезде — это для них далеко! Вставать в пять утра — это для них плохо! Господи, исследователи!
И даже то, что ни один из присутствующих здесь не являлся этническим французом, не успокаивало праведный пыл Юлиана.
— Значит, завтра встречаемся в пять утра и вместе едем?
— В пять тридцать! — выкрикнул Марко.
— В пять, — заспорил Гжегож. — Ты все равно опоздаешь!
— Не опоздаю!
— В пять, — повысил голос поляк.
— А ты можешь приехать к пяти тридцати, — шепотом сказал Кевин. Юлиан понимающе кивнул. В его лагере в Констанце тоже случались южане, не умеющие пользоваться часами.
Пока Гжегож и Марко препирались на повышенных тонах, используя разом четыре языка, Юлиан взялся за лямки своего рюкзака:
— Я тогда поеду, а то пока найду свое жилье, уже пора будет назад ехать.
Все мгновенно затихли. Марко замер, как олень в свете фонарей, Гжегож, не глядя, потянулся за бутылкой. Кевин всплеснул руками:
— Куда ты? А выпить?
— Ну-у нет, — Юлиан поднялся на ноги и закинул рюкзак на плечо. — Как-нибудь в другой раз.
— Тогда мы тебя проводим до метро! — Марко заметался по помещению в поисках верхней одежды. Схватил куртку, надел ее, утонул в ней по самые уши, снял, кинул в Гжегожа. Тот поймал свою куртку, накинул на плечи.
— Все пойдем, — согласился он.
Кевин снял с вешалки плечики, с них — свое пальто и степенно надел его. Он явно никуда не спешил.
Юлиан топтался у выхода, пока Марко бегал, собирая какие-то бумаги по всему холлу, сбрасывал пустые бутылки в пакет, а еду — себе в рот. Уговоры, что они сюда еще вернутся, не действовали.
Наконец-то они вышли на свежий воздух. В переулке горел фонарь, когда он был уже не нужен. Юлиан пошел вперед первым, Марко его нагнал и вцепился в руку. Кевин и Гжегож неспешно шли следом.
— Я был в архиве, — заявил Марко. — Ну, по этому нашему поводу.
Юлиан кивнул, показывая, что слушает, пытаясь поправить перевернутые лямки рюкзака. Они неуклонно сползали, и висящий на плече Марко никак не помогал ситуации.
— Примерно прикинул, что это могло быть за поселение. А то, знаешь, — Марко понизил голос, глянул за плечо и шепотом сообщил, — у твоих коллег нет привычки ходить в архив. Оукей, гугл, что за дрянь мы только что откопали? — и все в этом духе. Ужасно, правда?
— Правда, — Юлиан хмыкнул и тоже глянул через плечо. Архивы он, откровенно говоря, тоже не любил.
Кевин, не прерывая разговор с Гжегожем, подмигнул ему, и Юлиан тут же отвернулся.
— Ну, в общем, в том районе есть легенда. Клевая легенда про купца-отца! Рассказать?
— Если успеешь рассказать до метро — то валяй.
— Успею! — обрадовался Марко и зачастил: — Там все просто! Один торговец обирал народ. Была у него дочка, за этот народ переживавшая — ну, как это всегда бывает, да? Когда дочка попыталась за народ вступиться и высказать отцу своей «фе», он ее выгнал на улицу, мол, сама с этим народом и живи, коза такая…
При этом свободной рукой Марко умудрялся еще и жестикулировать.
— Тогда девица быстренько организовала народное восстание, они этого подлеца скрутили, запихали в сундук, где он хранил деньги, и в нем и похоронили. Круто же?
— Прям так и похоронили? — спросил Юлиан. Его эта легенда ни разу не впечатлила.
— Ну как, похоронили. Зарыли прям там, где дорогу строить наметили. А землю вокруг опалили, то ли для того, чтобы он прокоптился получше, то ли чтобы вокруг не выросло ничего. Селяне, что с них возьмешь! Легенду эту, понятное дело, никто уже не помнит, но народ взбудоражен. Говорят, дороги никогда просто так не проваливаются. Мы же не в Восточной Европе, так?
«Знает ли об этом Гжегож?», — подумал Юлиан и кивнул.
— То есть, мы будем искать этого купца-отца? Или потомков тех, кто его зарыл?
— А почему нет? — заулыбался Марко и вскрикнул: — Успел!
Они подошли к метро. Если бы Юлиану не ткнули пальцем, он бы в жизни, наверное, не догадался.
— Молодец! — так же радостно сказал Юлиан, предвкушая сладкий сон аж до четырех тридцати утра.
Кевин и Гжегож тоже подошли, но Юлиан этого не заметил, потому что Марко принялся расцеловывать его в щеки. Выпав из его неожиданно цепких объятий, Юлиан почти отпрыгнул от потянувшегося к нему Кевина и пробормотав, что теперь ему точно пора, почти бегом устремился по ступеням вниз.
Спать хотелось так, будто дело было после студенческой ночной попойки, а не чинного возлежания в кровати. Юлиан дремал, опустив голову на стоящий на коленях рюкзак. Часть вещей он оставил в квартире Эммы, но кое-что, вроде сменной одежды и еды, взял с собой. Все-таки предполагалось, что целый день он будет работать в неизвестно каких условиях.
Кевин приземлился на скамью рядом, закинул руку на спинку за спиной Юлиана и бодрым голосом поздоровался.
Юлиан с большим сомнением посмотрел на него, явно недоумевая от того, что кто-то может считать столько раннее утро добрым. Тем более после вчерашних возлияний. Выглядел Кевин возмутительно бодрым.
Стоящий чуть поодаль в ожидании поезда Гжегож тоже не выглядел сильно уставшим. Что это — опыт? Годы тренировок?
— Ждем, — зачем-то сказал он, поглядев на сидящих.
По другую руку от Юлиана упал Марко. Он был совсем без вещей, даже куртку, несмотря на мерзкий утренний ветер, не застегнул — как будто только выбежал за порог, чтобы покурить украдкой.
Впрочем, вряд ли еще существовали в окружении Марко люди, не знающие, что он курит. В данный момент он развлекался тем, что играл с зажигалкой: щелкал ею, проводил ладонью над огоньком, пытался сжать его в кулак.
Юлиан недоумевающе нахмурился.
— Это нормально, — сказал Кевин. — Он у нас любит огонь.
— Пироман, что ли? — ласково поинтересовался Юлиан.
Марко заулыбался и закивал.
Бело-сине-красный поезд подкатил к перрону, всколыхнув сонное ожидание. Юлиан разлепил глаза, закинул на плечо рюкзак и направился к раздвижным дверям, ворча себе под нос, что надо было бы купить кофе в какой-нибудь из круглосуточных кофеен в округе.
— На месте купишь, — сказал Кевин и совершенно нагло сел рядом, загоняя Юлиана на сидение у окна. Марко и Гжегож расположились напротив. Поляк взял книгу, а его неугомонный коллега заткнул уши наушниками и на какое-то время выпал из жизни.
Юлиан опасался, что сейчас Кевин начнет его общать, но тот достал из рюкзака планшет, наушники и принялся досматривать фильм. Сначала Юлиан собирался подремать, но, осознав, что уснуть никак не получается, заглянул за плечо Кевину. Тот молча протянул ему один наушник.
— Что смотришь?
— «Остров проклятых» досматриваю. Смотрел?
— Ага. Но посмотрю еще раз, — Юлиан воткнул в ухо наушник, подпер щеку кулаком и точно так же, как и Кевин, уставился в экран.
Герой Ди Каприо спросил на экране — что лучше, жить монстром или умереть хорошим человеком? Кевин, глядя на неспешно набегающие на камни море, негромко сказал:
— Это же очевидно, да?
— Конечно, — согласился Юлиан. — Второе.
Кевин смотрел на него, нахмурившись, но ничего не сказал. Видимо, считал как-то по-другому, но Юлиан не стал об этом задумываться. Тем более что поезд уже сбрасывал скорость, а Марко уже умчался к выходу.
— Опять свои фильмы дурацкие смотришь? — поинтересовался Гжегож.
— Опять «Ведьмака» читаешь? — парировал Кевин.
— Это не «Ведьмак», — чуть обиженно ответил Гжегож и пошел следом за Марко.
Юлиан хмыкнул, пробрался мимо Кевина к проходу и пошел к стойке багажа, чтобы снять с нее свой рюкзак.
Остальные ничего с собой не везли — конечно, ведь вино можно купить в совершенно любом городе Франции.
В сравнении с тем, с чем привык работать Юлиан, да и все остальные, стоило думать, тоже, пяточек, доставшийся им от нерадивых ремонтников, был микроскопическим. Конечно, его немного расширили, чтобы там могло поместиться несколько человек, соорудили подпорки, небольшую лесенку. Дорогу, конечно, перекрыли, но изгнать любопытствующих жителей было невозможно, так что все археологическое священнодействие происходило под пристальными взглядами из окон.
Да, так Юлиан работать совсем не привык. Он переоделся в джинсы и толстовку с логотипом альма-матер, пережившие не одну смену в Альпах, взял складную лопатку, набор мастерков, передал это все Кевину, уже спустившемуся, и сам полез вниз, туда, где под дорогой нашли еще одну. Кеды увязли в песке, кто-то из уже копающихся в нем французов набросал еще сверху. Юлиан недовольно переступил с ноги на ногу, подтянул носки повыше и признался:
— Я в грязи в последний раз копался на третьем курсе.
— Это не грязь, — на удивление миролюбиво ответил Кевин, видимо, приставленный к нему до поры до времени. — Это культурный слой. Das Stratum, если тебе так будет понятнее.
— Я знаю, что такое культурный слой, — буркнул Юлиан и отошел к срезу, из которого чего только не торчало: и комья земли, и корешки, и черви, и все, что угодно, что можно было принять за грязь, и что могло оказаться совсем не грязью. Юлиан взял мастерок, лопатку прицепил к поясу и принялся ковыряться в земле.
— Здесь лучше начни, — подсказал Кевин. — Не обвалится.
Юлиан послушно перешел на другое место и начал, раз за разом мысленно возвращаясь к родным болотам и домам, стоящим на сваях.
Отовсюду доносились голоса — на всех языках, которые Юлиан мог различать, и еще на нескольких, которых не знал. При том, что в раскопе находилось всего пять человек, и еще четверо сновали по поверхности — и это при том, что бегающего поверху Марко, восклицающего на трех языках, можно было смело считать за шестерых.
Юлиан потер лоб пястьем руки, чтобы не испачкать его в грязи. Можно было взять перчатки, но Кевин сказал, что в этом нет смысла, пока он не найдет что-то на самом деле стоящее. Юлиан не спорил, отлично понимая, что думают о нем остальные археологи — о мальчике, не привыкшем копаться в «грязи».
А что бы они сказали специалистам, просиживающим штаны в архивах? Тем, без которых, вообще-то, многие археологические открытия могли и не состояться?
Так хотелось вернуться к родному периоду — и утешало только то, что в самом деле это была лишь временная акция.
А затем стен вдруг поехала, обвалилась, брызнула на Юлиана комьями глины и грязи. Он сначала отскочил сам, побросав все инструменты, а затем кто-то сильно дернул его за руку, и Юлиан на кого-то упал. И при этом кругом было очень громко: чей-то крик, и хруст, и грохот, как от рухнувшего дома.
Нет, это всего лишь поехала одна из стенок, недостаточно укрепленная подпорками. Юлиан подтянулся на ноги, отряхнул одежду, руки, очень грязные и исцарапанные, потрогал лицо, определил по неприятным ощущениям, что где-то в районе скулы обязательно появится синяк — и удивленно выдохнул:
— Марко? — и уже чуть громче, призывая обратить на это внимание. — Марко!
Марко, похоже, допрыгался. То есть, конечно, он был вполне себе жив, несмотря на экстремальное путешествие вниз вместе с землей и камнями. Только приземлился он, видимо, неудачно, судя по ошалевшим от ужаса и боли глазам и странно вывернутой руке.
Во время раскопок случалось всякое. В том числе и переломы, но все равно и Марко, и Юлиан изрядно перепугались. Почему так напугался Юлиан, тем более, что на раскопе присутствовали и более опытные люди, вполне справляющиеся с первой помощью пострадавшему, было непонятно. На его памяти разве что в озере пытались утопиться, и то какие-то туристы.
Пока Марко, отчаянно ноющего и прерывающегося только на то, чтобы повскрикивать от боли, доставали из расширившегося разлома, Юлиан сидел в дальнем углу, дожидаясь, пока все успокоится и можно будет спокойно поднять упавшую лестницу и выбраться наверх. Остальные, кто поумнее и попривычнее, либо успели взобраться, пока рушилась стена, либо вовсе были на верху, потому как время было обеденное. Кевин лег на край, свесил руку и коснулся плеча Юлиана. Тот вздрогнул и обернулся:
— А?
— Ты живой?
— Конечно, — ответил Юлиан, отпихивая испачканным кедом комок земли побольше. — Как там Марко?
— Нормально с ним все, — ответил Кевин. — Перелом, конечно, штука неприятная, но и не с таким живут люди. Подашь лестницу? Я спущусь.
— Ага, — немного заторможено ответил Юлиан и потряс головой, пытаясь прийти в себя. Потянулся за лестницей, откопал ее и приставил к стене. Через несколько мгновений Кевин сел на землю рядом с ним и протянул бутылку воды.
— Ты нормально? — повторил он вопрос в другой конфигурации.
— Да нормально я, — ответил Юлиан, заливая в себя разом половину бутылки. — Часто у вас такое бывает?
— Переломы или обвалы? — Кевин встал на колени, принялся раскидывать землю. — Редко, но метко. Сейчас вот и перелом, и обвал. Ничего страшного, но теперь это дерьмо еще пару дней разгребать.
В подтверждение своих слов он уронил под ноги Юлиану изрядный пласт земли.
— Помоги мне, — попросил Кевин вдруг изменившимся голосом. Разом пропала и легкомысленность, и легкая манерность.
Юлиан подобрался поближе, подгреб к себе комковатой земли. И все это — руками, потому как инструменты были погребены где-то этими комьями. И не только комьями.
Наверху гудели люди, уже без вскриков, что значило только одно: Марко уже увезли в больницу. Так, во всяком случае, решил Юлиан, пока не услышал его голос над самой головой:
— Я хотел попрощаться… что там, что там?
Юлиан удивленно таращился на Марко, поэтому не заметил, как Кевин добрался до того, что рассмотрел под завалом. Он раскидал землю в стороны и ткнул Юлиана в ногу, призывая обратить внимание.
— Это что?
— А на что похоже?
— На сундук.
Марко завозился наверху, снова посыпалась земля. Для человека с переломом он слишком неплохо себя чувствовал и много ерзал.
— Может, ты поедешь уже? — не удержался Юлиан, на миг потеряв интерес к находке.
— Еще чего! — откликнулся Марко. — Я из-за этого пострадал! Радуйся, что я не спускаюсь. Трапп, покажи, что там — и я поеду. Честное итальянское.
Юлиан расслышал, как Кевин ворчит себе под нос что-то вроде «это когда я тебе верил в последний раз».
Кевин протянул руку назад, к Юлиану:
— У тебя там лопатка была.
— Ты же не собираешься… — в ужасе уточнил Юлиан, тем не менее, отцепляя от ремня лопатку и вкладывая ее в протянутую руку.
— Собираюсь.
Кевин примерился и одним четким ударом лопатки сбил ржавый навесной замок, забитый грязью.
— Ты варвар, — ошарашенно выдохнул Юлиан. То ли от шока скорого открытия, то ли от того, что Марко, несмотря на перелом, все еще висел над раскопом, то ли еще от чего — но голос у него почти исчез.
— Ага, — согласился Кевин. — А перчаток нет? Ну и хер с ними.
Он всунул лопатку в узкую щель в сундуке, поелозил ею и начал медленно отжимать крышку вверх.
— Ну-ну-ну, — поторопил Марко. — Меня там уже машина ждет, а ты открыть никак не можешь!
Юлиан тоже подался вперед. Судя по тому, что народ разбрелся прочь от места происшествия — кто доедать, кто ловить машину в больницу, открытие будет принадлежать только им. Если в этом сундуке вообще что-то найдется.
В какой-то момент петля в крышке сломалась, и она откинулась очень легко. Кевин отпрянул от сундука, из которого вырвался столп черной пыли. Мерзко завоняло.
Юлиана замутило. Кевин, почти не дыша, склонился ниже.
— Уууууу, — Марко уже перебрался на другую сторону и теперь сидел, свесив ноги, над одной из подпорок. Поврежденную руку он держал на коленях.
— Что там? — спросил Юлиан. Подбираться ближе не хотелось.
— Тряпки какие-то, — Кевин осторожно пошевелил лопаткой груду воняющего тряпья. — Глинь какая-то. Слушайте, слушайте-е-е, — неожиданно протянул он.
Марко чуть не упал еще раз. Юлиан переполз поближе, прикрывая нос рукой.
— Я вижу тут кости! Охренеть, — выдохнул Кевин.
— Охренеть, — согласились с ним Юлиан и Марко.
— Я убью вас, если вы не принесете мне результаты радиоуглеродкиРадиоуглеродный анализ — разновидность радиоизотопной датировки, применяемая для определения возраста биологических останков, предметов и материалов., ага? — протянул Марко, неуклюже поднимаясь на ноги. Видимо, решил сдержать данное им итальянское слово. — Или я сам за ними приду!
— Придешь, придешь, — согласился Кевин, оглядываясь на Юлиана. — Поднимаем?
— Может, позвать кого-нибудь еще?
Юлиан чувствовал себя значительно лучше. Первый шок прошел, а главное, что такое неудачное падение Марко сопровождалось таким интересным открытием. И это в первый же день!
— Сами справимся, — Кевин захлопнул крышку и подмигнул Юлиану. — Пока что отлично справляемся! 
@темы:
Пятый день,
фик,
Team Fantasy,
Football Spring AU-Fest 2017