горим, но не сгораем
![TFF_23.04_2](http://savepic.ru/13591302.png)
![header](http://i.imgur.com/BXRMfnR.png)
Название: Трасса А7
Автор:
![profile](http://i.imgur.com/ZpN0XUK.png)
Размер: макси (17 280 слов)
Пейринг/Персонажи: Роберт Левандовски/Марко Ройс; второстепенныевторостепенные и эпизодические в порядке появления – Скарлетт Гартманн, Усман Дембеле, Пьер-Эмерик Обамеянг, Феликс Пасслак, Томас Тухель, Лиза Мюллер, Томас Мюллер, Ларс и Свен Бендеры
Категория: джен, слэш, элементы гета
Жанр: мелодрама, мистика; сонгфик
Тип АУ: фантастическая роад-стори!АУ
Рейтинг: PG-13 – R
Саммари: Лучшее приключение, которое может с тобой случиться, – это жить своей мечтой.
Предупреждение/Примечание: очень по мотивам фильма
![читать](http://savepic.ru/13585470.png)
Через час такой поездки Марко уже почти готов был остановиться на обочине и проверить, точно ли рядом с ним живой человек (хотя и довольно странный), а не внезапно оказавшаяся на его месте ростовая кукла. После громадных улиток и дракона Марко нисколько бы не удивился.
— Направо, — неожиданно сказал Роберт.
Марко вздрогнул и кинул машину со средней полосы в крайнюю левую, еле успев к повороту.
— Ты всегда вовремя предупреждаешь об остановках или поворотах? — ядовито спросил он, переключая передачу и вклиниваясь перед фурой.
Фура ожесточенно замигала фарами в зеркалах, но быстро отстала и пропала. Не отвечая на, в общем-то, риторический вопрос, Роберт наклонился и сделал чуть погромче.
— Там пульт есть, — все еще ядовито буркнул Марко.
— Позови меня, когда увидишь молниюKygo & Kodaline — Raging, — напел Роберт, покачивая головой в такт музыке и вытягивая губы смешной трубочкой.
Марко с трудом оторвал от него взгляд и сосредоточился на дороге.
Когда они въехали в Ганновер, солнце уже начинало клониться к закату, и оранжево-красные лучи отражались от оконных стекол, заставляя Марко морщиться и жалеть о том, что он не взял с собой солнечные очки. Весь город казался залитым этим ярким светом, как будто горел — но без запаха дыма, треска и воплей испуганных жителей.
— Ну и куда дальше? — спросил Марко, притормаживая на перекрестке.
— Куда тебе хочется, — просто ответил Роберт.
Марко посмотрел вперед и подпрыгнул на сиденье, вцепившись в руль с такой силой, что ему даже на миг стало больно. Боль доказывала, что он не спит. И что он на самом деле видит, как из переулка перед ними выворачивает длинный красно-белый автомобиль с огромными, похожими на велосипедные, колеса и чем-то типа котла позади. Из котла вырвался громадный клуб белого пара. Автомобиль двигался в полной тишине, отчего казалось, что Марко смотрит старинный немой фильм, почему-то оказавшийся цветным.
Марко сглотнул.
Звуки вернулись.
Зазвонил колокол — громко, тревожно; зазвучали крики позади них и откуда-то сбоку. Марко вытянул шею, провожая взглядом пожарный экипаж. Что он именно пожарный, Марко не сомневался — или же те длинные трубы, которые он успел заметить по бокам автомобиля, были какими-нибудь турбоускорителями.
— Это постановка какая-то? — спросил Марко. — Реконструкция?
Он прекрасно понимал, что продолжает цепляться за рациональность просто по привычке, хотя сам ничуть не хотел, чтобы это объяснение было правдой. Не глядя на Роберта и не дожидаясь ответа, Марко выкрутил руль и направился вслед за пожарными.
Теперь он смотрел по сторонам гораздо более внимательно, не упуская из виду и красно-белый экипаж впереди — благо, тот двигался настолько медленно, что Марко, привыкшему к гораздо большим скоростям, трудно было сдерживаться и не давить на газ. Хотя очень скоро он привык еле-еле нажимать правой ногой — вернее, перестал обращать внимание на скорость, ведь посмотреть было на что. По тротуарам медленно прохаживались люди, как будто вышедшие из того самого фильма, откуда был и пожарный экипаж: мужчины в котелках и со смешно торчащими усами, женщины в платьях с длинными, подметающими пол юбками, оттопыренными сзади.
— Турнюры, — подсказал Роберт.
Марко машинально кивнул, только после этого сообразив, что ничего не спрашивал.
— Хватит читать мои мысли, — сказал он, наперекор смыслу своих слов улыбаясь во весь рот.
По идее, он должен был испугаться: если не тому, что внезапно оказался в прошлом, то хотя бы тому, что впереди явно творилось что-то страшное. Чем дальше они проезжали, тем в большее смятение приходили люди на тротуарах. Уже никто не прогуливался туда-сюда, кто-то стоял неподвижно, глядя туда, куда они ехали, женщины заламывали руки, мужчины деловито крутили усы и всем своим видом показывали, что всех спасут вот прямо сейчас. А когда запах дыма проник и внутрь автомобиля, в котором сидели Марко и Роберт, на тротуарах уже никто не оставался в спокойствии. Люди бежали в ту же сторону, лишь немного отставая от машин.
Колокол зазвонил как будто прямо у них над головами, и Марко резко нажал на тормоз.
— Ну, чего сидишь! — крикнул он Роберту и выскочил наружу, не заботясь о том, чтобы даже заглушить мотор.
Отсюда уже было слышно, как ревет пожар — огонь охватил одно из зданий, возвышавшееся над остальными на этой улице и стоявшее особняком. Хорошо, что так, отстраненно подумал Марко, подбегая к пожарному экипажу. А то бы огонь перекинулся и на остальные дома.
Пожарные — все примерно одного роста и почти на одно лицо, высокие, крепкие парни с немного квадратными лицами — уже разматывали рукава. У подбежавшего Марко ничего не спросили, только один из пожарных, окинув его быстрым взглядом, стянул со своей головы каску и нахлобучил на него. Каска немедленно сползла Марко на глаза. Он нетерпеливо отодвинул ее назад и занял свободное место, ухватив ладонями толстый ребристый шланг. Холодная резина толкнулась под ладонями и мерно запульсировала — струя воды ударила прям в центр пожара.
Марко что-то закричал, еле удерживая шланг, который вырывался из его рук, извивался и шипел, словно огромная змея. Или это шипел пожар, изо всех сил сопротивляющийся напору воды — сопротивляющийся, но постепенно уступающий свои позиции.
Пожарный впереди сделал шаг вперед, сзади в спину ощутимо толкнули, и Марко, чуть запоздав, тоже шагнул. Потом еще раз. Постепенно они продвигались все ближе к горящему зданию — а жар, исходящий от него, становился все слабее. Внезапный порыв ветра окутал их паром и дымом, Марко закашлялся и зажмурил глаза, которые немедленно защипало до слез. Дальше он шагал, уже не открывая глаз, только по слуху определяя, что пожарные неуклонно выигрывают эту схватку.
Наконец шланг в его руках последний раз дернулся и замер. Марко осторожно приоткрыл один глаз.
Прямо перед ними — казалось, до него оставалось не больше пары шагов — возвышалось черное здание с провалами окон, из которых все еще шел дым. Кто-то похлопал Марко по плечу и вежливо отодвинул в сторону. Марко машинально снял каску и отдал, не глядя, вытер со лба пот.
Пожарные деловито разобрали топоры, багры, еще какие-то страшновато выглядящие штуковины с боков экипажа и нестройной толпой исчезли в здании. Глядя им вслед, Марко так и застыл с поднятой ко лбу рукой. Голос подошедшего Роберта вывел его из задумчивости:
— Победили дракона?
Марко взглянул на него, потирая лоб и ответил вопросом на вопрос:
— А ты заметил, что все пожарные на одно лицо?
Роберт удивленно приподнял бровь.
— Они такие, — Марко помахал рукой в воздухе, подбирая слова. — Как будто из коробки с игрушками. Я, когда мелкий был, мечтал о здоровущей пожарной машине с пожарными. Она стояла в витрине игрушечного магазина возле школы, и после уроков мы часто бегали глазеть на игрушки. Она стояла в самом центре одной из витрин. Блестящая такая, красная. И пожарные.
Марко кивнул в сторону дома и замолчал.
Дом вздохнул, выпустив еще один клуб дыма из окон, как-то свернулся, треща балками — Роберт дернул Марко за перемазанный рукав, оттаскивая в сторону, пока их обоих не накрыло кусками черепицы или черт знает чем еще. Марко нетерпеливо отмахнулся от него, во все глаза глядя на дом, который уже и на дом не был похож вовсе. Часть дома со скрипом оторвалась и вытянулась в сторону, длинная и неожиданно тонкая по сравнению с остальным зданием. Кровля просела по обеим сторонам, черепицы наехали друг на друга и снова раздвинулись, когда кровля снова взмыла вверх, распахиваясь двумя огромными крыльями.
Одно из окон моргнуло, загорелось тем же оранжево-красным светом, которым горели отблески заходящего солнца, когда Марко с Робертом только въезжали в Ганновер. Только посреди этого окна прорезалась темная щель зрачка.
Огромный дракон из кирпича, бетона и дерева потянулся посреди улицы, чудом не задев соседние дома, присел, как кошка, и неожиданно легко взмыл вверх, в мгновение ока оказавшись на недосягаемой высоте.
Марко и Роберт пригнулись от ударившего им в лицо ветра. Вывернув голову, Марко смотрел, как дракон, поворачивая во все стороны шею, оглядывает окрестности. Потом дракон наклонил голову и снова посмотрел на Марко. Долю секунды они глядели друг на друга, а потом дракон хлопнул крыльями и взмыл еще выше. Еще секунда — и вот уже на фоне облаков было видно только небольшое черное пятно, как будто над ними пролетает обычная птица.
— Ох-ре-неть, — восторженно сказал Марко, провожая птицу взглядом.
Невесть откуда взявшиеся пожарные пробежали мимо них, дружно погрузились в экипаж, и тот, издав на прощание громкий гудок, покатили прочь.
— Нам бы тоже пора, — еле заметно улыбаясь, сказал Роберт. — Я знаю тут хорошенькую гостиницу, где мы можем получить не только мягкие постели, но и отличный ужин. Или ты хочешь ехать дальше?
— Дальше — это обязательно, — Марко фыркнул. — Но завтра. Слишком много впечатлений для одного дня. Да и поздно уже. Ай, блин.
Он зашарил по карманам в поисках телефона.
— Скарлетт уже, наверное, всех на уши подняла, — объяснил он Роберту.
Тот покачал головой.
— Не переживай, она ждет тебя только ближе к вечеру.
— А сейчас, по-твоему, утро, что ли? — хмыкнув, сказал Марко и выудил наконец телефон из кармана.
На экране равнодушно светились цифры: ноль, девятка, ноль и семерка.
— Сбились часы? — пробормотал Марко. — Или нет?
Он посмотрел на Роберта. Роберт улыбнулся и снова покачал головой.
— Вот и зашибись, — довольно сказал Марко, небрежно засовывая телефон обратно. — Где там твоя гостиница, показывай.
Гостиница действительно оказалась очень уютной, хотя Марко сначала было непривычно без яркого электрического света, мерцающих плазменных экранов на стенах и прочих атрибутов гостиничного быта. Но заморачиваться по этому поводу он не стал, тем более что горячее мясо в горшочке, поданное миловидной девушкой в полосатом переднике, оказалось невообразимо вкусным, а постель, пахнущая лавандой и чем-то еще, непонятным, но таким же приятным и успокаивающим, — чудовищно мягкой. Настолько мягкой, что стоило голове Марко оказаться на подушке, как он тут же провалился в сон, даже не успев пожелать доброй ночи своему попутчику.
Уже привычные серые цвета больше не пугают Марко. Он с любопытством оглядывается по сторонам, замечая, как Ганновер во сне отличается от того Ганновера, который он успел увидеть в реальности. Конечно же, он на том самом месте, где они тушили пожар. Марко идет по пепелищу, давя кроссовками хрупкие обломки.
И когда прямо перед ним словно из воздуха вышагивает черный парень, Марко улыбается ему, как старому знакомому.
Черный парень берет его за руку, проводит большим пальцем по татуировке на запястье — сейчас только она наделена цветом и кажется гораздо более живой, чем все, что их окружает. Клевер доверчиво жмется к пальцам черного парня, расправляет лепестки под его лаской. Марко смотрит на это, прикусив уголок губы. Он чувствует себя странно — если так можно сказать, оказавшись в продолжающемся сне. Пальцы черного парня шероховатые, грубые, слегка царапают кожу Марко, но это не неприятно.
Черная рука движется дальше, легко пробегает кончиками пальцев по вытатуированным волнам, которые тоже оживают, наливаются яркой голубизной. Марко кажется, что он слышит шум моря, но он тут же понимает, что это опять все тот же шепот.
— Мар. Ко.
Черный парень выпрямляет пальцы, на миг задерживая раскрытую ладонь на предплечье Марко, и убирает ее, мгновенно отдаляясь.
— Погоди, — говорит Марко, порываясь пойти следом, но того уже нет.
И только кожа на руке Марко горит, словно на ней остался отпечаток ладони.
Когда Марко проснулся, кожа все еще горела. Он лениво вытащил руку из-под подушки и без удивления увидел новую татуировку. Рядом с волнами на его коже расцветали языки пламени: черно-белые и неподвижные, но все равно, глядя на них, Марко как будто снова смотрел на огонь, пожирающий дом.
И огонь, горящий в центре огромного драконьего глаза.
— Подъем, дятел, проспишь завтрак, — раздался веселый голос.
На голову Марко мягко упало влажное полотенце, пахнущее шампунем.
— А мы куда-то торопимся? — сбрасывая полотенце и переворачиваясь на спину, поинтересовался Марко. — Я бы задержался подольше — не каждый день удастся побывать в прошлом столетии.
— Боюсь тебя разочаровать, но… — протянул Роберт.
Он стоял в одних джинсах у зеркала, тщательно водил расческой по мокрым волосам и совершенно не походил на мистического хрен-знает-кого, который заставил реальность измениться для Марко. Или помог Марко самому ее изменить.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Марко, разглядывая жилистую спину.
И тут же сам понял, услышав из-за стены гул, который мог быть только шумом от работающего телевизора. Это напомнило его пробуждение в Гамбурге, после которого все так резко изменилось.
Марко застонал и накрыл лицо подушкой.
— Надо было вчера не слушать тебя, — приглушенно сказал он, — а поехать кататься по городу. Я ж так ничего и не увидел.
Кроме дракона.
— Много бы ты накатался, — Роберт рассмеялся. — Вставай.
Марко поднялся, бурча.
Он старательно сохранял недовольное выражение лица во время завтрака, пока Роберт расплачивался на рецепции (Марко с чисто немецкой прагматичностью заявил, что раз Роберт втянул его в эту авантюру, значит, на нем и лежит бремя всех расходов. Роберт не возражал), пока они выруливали из города. Настроение Марко не поднял даже телефон, время на котором так и застыло на девяти часах семи минутах и не менялось даже принудительно, хотя все остальные часы шли как положено.
Только когда они снова выехали на трассу А7, Марко забыл о том, что собирался дуться весь день, и беззаботно засвистел в такт музыке из магнитолы.
Солнце жарило вовсю, совсем как в песне, которую Марко, кажется, до того даже не слышал никогда. Что не помешало ему, сделав самое романтичное выражение лица, на которое он только был способен (то есть вытянув губы и сморщив все мимические мускулы, которые у него вообще были), пропеть, обращаясь то ли к солнцу, то ли к Роберту: «Ты зажигаешь мое сердце. Оно словно Солнце, СолнцеKodaline — Love Like This». Роберт воспринял это как должное.
Марко бы не удивился, если бы он достал откуда-нибудь из воздуха банджо — или как там называется эта смешная круглая гитара, на которой играют так быстро, что совершенно удивительно, как вообще получается что-то похожее на мелодию. Хотя играющим на этом самом банджо Роберта Марко себе не представлял. Да и вообще никаким не представлял, как и не задумывался о том, куда и зачем они все-таки едут.
Трасса А7 пела под колесами, вопреки музыканту обещая, что эта любовь не закончится с заходом солнца. И Марко доверился ей всем сердцем — хотя он сделал это еще вчера, не свернув туда, куда должен был, а отправившись куда глаза глядят.
А7 отвечала ему взаимностью. Сквозь урчание мотора было слышно, как мягко шуршит асфальт под колесами. Солнечные лучи гладили лицо Марко жаркими, но ласковыми руками. Поля, раскинувшиеся по обеим сторонам дороги, уходили вдаль, обещая еще больше неизведанного, еще больше приключений. Еще больше сказки.
Откуда-то сбоку выпорхнула птица и зависла рядом с машиной, как будто парила на сильном ветру — таком же быстром, как машина Марко. Казалось, она не прилагала вообще никаких усилий, чтобы лететь вперед, только время от времени взмахивала крыльями и клонилась то в одну, то в другую сторону. Ее оперенье вспыхивало под солнцем яркими красками, так непохожими на обычное скучное буро-серое оперение европейских птиц. Длинный хвост воздушно стелился следом, неожиданно посверкивая так, словно в него были вплетены драгоценные камни.
Марко открыл окно со своей стороны и залихватски засвистел птице, но та не обратила на него ни малейшего внимания, как будто была таким же полноправным участником дорожного движения, что и автомобили.
Оставив окно открытым, Марко рулил, время от времени бросая на птицу взгляд. Та невозмутимо летела рядом — так же невозмутимо, как и Роберт, который, хвала богам, не летел, а сидел рядом, как пристало добропорядочному человеку. Он ничего не говорил, а Марко ничего не спрашивал. Он был весь в дороге, в этом ощущении стремительного движения вперед, такой же легкий, как эта птица, разве что чуть менее яркий. И от попутчика ему не требовалось ничего, кроме молчаливого одобрения. И иногда указаний, куда надо свернуть.
В шум мотора ворвался резкий птичий крик.
Марко снова посмотрел в окно.
А птица посмотрела на него.
Внимательно.
Оранжево-красными драконьими глазами.
А потом крикнула еще раз, будто прощаясь, и свернула вбок.
— Нам тоже скоро поворачивать, — подал голос Роберт, пока Марко глядел вслед удаляющейся птице.
Его руки сами по себе слегка поворачивали руль, следуя неровностям дороги, как будто он ездил тут всю свою жизнь, а не оказался впервые.
— Скоро разъезд, на нем надо будет свернуть направо, — безмятежно продолжил Роберт.
Марко задумчиво угукнул в ответ. Поглощенный дорогой, он совсем потерялся в пространстве и не удивился бы, если бы они сейчас оказались где-нибудь в Южной Америке. Но нет, указатель равнодушно сообщил, что они сворачивают в сторону Геттингена, и Марко невольно воодушевился — хотя, казалось бы, куда уж больше было, — предвкушая новые чудеса в новом городе.
На первый глаз Геттинген оказался совершенно обычным небольшим городом, разве что молодежи на улицах было очень много, а машин, наоборот, мало. Похоже, геттингенцы предпочитали в качестве средства передвижения велосипеды. Или собственные ноги.
Под чутким руководством Роберта (и не забывая отпускать язвительные замечания на тему того, что тот решил наконец выполнять свои обязанности гида по миру неизведанного и чудесного) Марко доехал до крохотного отеля, утопавшего в зелени настолько буйной, что Марко сначала даже не понял, что между деревьями и кустами, усеянными крупными бутонами, есть какое-то здание.
— Как думаешь, что это за растение? — спросил Марко у Роберта, задумчиво подтягивая к себе ветку одного из кустов.
Бутоны тяжело закачались, и в нос Марко ударил терпкий аромат.
— Будь здоров, — сказал Роберт, прежде чем Марко успел чихнуть. — Не имею понятия, если честно. Они каждый раз разные.
Марко хотел было спросить про «каждый раз», но расчихался с такой силой, что из глаз у него брызнули слезы. Чихая, он пошел следом за Робертом, хотя почти ничего не видел вокруг себя. И почувствовал легкое разочарование, когда, успокоившись наконец, вытерев глаза и высморкавшись, не увидел вокруг ничего экстраординарного: те же самые старые дома, те же самые студенты, фланирующие вокруг, те же самые велосипеды. Все точно так же, как когда они въехали в город.
Роберт внезапно разговорился, и Марко — тоже внезапно — это понравилось. Уж насколько он не любил всякие экскурсии и лекции на тему «исторического прошлого», но слушать Роберта было одно удовольствие. Он рассказывал легко, с юмором и довольно ехидными шутками и, казалось, знал историю даже не только каждого дома, мимо которого они проходили, но чуть ли не каждого камушка в мостовой, кое-где сохранившейся с прошлых веков.
— Понятно, почему тут машин мало, — пробурчал Марко, споткнувшись в очередной раз.
Увлеченно слушая Роберта, он вертел головой по сторонам, внимательно разглядывая все, о чем тот вещал, а под ноги практически не смотрел. За что и поплатился несколько раз, чуть не расквасив себе нос. В конце концов Роберт крепко взял его за локоть, свободной рукой продолжая показывать на то, что, по его мнению, заслуживало внимания Марко. А заслуживало все. Или же Роберт просто умел представить это в таком свете.
Сначала Марко было непривычно идти под руку с парнем, но и в жесте Роберта, и в том, как он себя вел, было столько естественности, что Марко довольно быстро расслабился.
Поэтому, когда Роберт внезапно прервался на полуслове, затормозил и отпустил его руку, Марко чуть не пошатнулся от неожиданности.
— Лиза! — воскликнул Роберт, энергично помахав девушке на другой стороне улицы.
Девушка вздрогнула и поглядела на Роберта так, словно видела его впервые в жизни. Марко, в свою очередь, ревниво уставился на нее. Не то чтобы ему было неприятно, что у Роберта в Геттингене оказалась знакомая (или незнакомая?), но он уже как-то привык к тому, что все внимание Роберта принадлежит ему одному.
Девушка вдруг радостно взвизгнула, рассеяв все сомнения Марко по поводу ее знакомства с Робертом, перебежала через дорогу и кинулась ему на шею. Роберт легко подхватил ее и покружил, девушка визжала и дрыгала ногами, а Марко наблюдал за этим со все большим раздражением.
— Может, ты все-таки нас представишь? — чуть более мрачно, чем хотелось бы, спросил он.
— Всенепременно, — ответил Роберт, и не думая ставить девушку на землю.
Она смешно выгнула шею, пытаясь разглядеть, кто это такой невежливый, и вдруг снова взвизгнула, вырвалась из объятий Роберта и кинулась на шею уже Марко. Тот опешил, но девушку рефлекторно обнял, вблизи почувствовав, что пахнет от нее очень странно — больше всего этот запах походил на запах нагретого солнцем металла с привкусом чего-то цветочного.
— Значит, Роберт тебя все-таки нашел, — довольно сказала девушка, спрыгивая на тротуар. — Вот оно в чем дело!
— Нашел? — тупо переспросил Марко.
— Лиза, это Марко, — вмешался Роберт. — Марко, это Гусятница Лиза.
Марко воззрился сначала на него, потом на Лизу, которая улыбалась так солнечно, как будто всю свою жизнь только и мечтала о встрече с ним. В ответ на взгляд Марко она наклонила голову, легким жестом убирая с шеи длинные светлые волосы. На шее Лизы, как раз под ухом, Марко увидел странную татуировку: трех гусей, важно вытянувших шеи. Стоило только Марко наклониться чуть поближе, гуси враз повернули к нему головы и недовольно зашипели.
— Грозные какие, — одобрительно сказал Марко, не удивившись тому, что татуировка Лизы оказалась живой. — Это ты, значит, тоже из тех-кто-видит-сны?
— Я? — Лиза не на шутку удивилась. — Нет, что ты!
Она расхохоталась и подхватила обоих под руки.
— Пойдемте в пекарню! — безапелляционно заявила Лиза. — Там таки научились печь расстегаи, как ты заказывал, — сообщила она Роберту.
— Ну еще бы, — Роберт весело прищурился. — За сорок восемь лет любой дурак научится печь расстегаи.
— Не скажи-и, — протянула Лиза и неожиданно посмотрела на Марко. — Вот ты умеешь печь расстегаи?
Марко моргнул.
— Кого?
— А, хотя тебе не надо, — непонятно сказала Лиза и потащила их дальше.
Пекарня оказалась крохотным полуподвальным помещением, темным и очень жарким, заполненным запахами выпечки, ванили, корицы и прочих специй. Плотный невысокий человечек важно кивнул Роберту, о чем-то пошептался с Лизой и испарился, чтобы вернуться через несколько минут с огромным блюдом, на котором возвышался не менее огромный пирог, украшенный искусно вылитым из цветного сахара и шоколада циферблатом со смешными фигурками вместо цифр.
— С расстегаями придется в другой раз, — без капли сожаления в голосе сказала Лиза. — Сам знаешь, какой сегодня день.
— А какой сегодня день? — вклинился в разговор Марко.
Лиза наклонилась к нему, и даже сквозь густой аромат пекарни он снова почувствовал запах нагретого металла, исходивший от нее.
— День, когда все оживает, — опять не очень понятно сказал она. — Смотри на часы.
Марко послушно посмотрел. Стрелки часов пришли в движение и закрутились в обратную сторону. Каждая фигурка, мимо которой они проходили, менялась: гном на месте цифры три снял красный колпачок и раскланялся, девушка на месте шестерки подняла руки, и откуда-то прилетевшие птицы уселись к ней на плечи. Стрелки медленно описали почти полный круг, но не успели дойти до двенадцати, где красовался дракон с распахнутыми крыльями — Роберт щелкнул пальцами, и стрелки застыли.
— Ну вот, — разочарованно сказала Лиза. — А я надеялась…
Марко молча согласился с ней. Фигурка дракона будоражила его воображение.
— Пока не время, — сказал Роберт и щелкнул пальцами еще раз.
Пирог слышимо закряхтел и разделился на аккуратные кусочки. Потревоженные фигурки замахали руками и крыльями, запищали на разные голоса и сбежали с пирога на заботливо подставленное Лизой блюдце. Только дракон даже не пошевелился и вообще не подавал ни малейшего признака, что он тоже может быть живым. И все равно Марко вздохнул с облегчением, когда кусок с драконом остался на блюде, а на их тарелки отправились другие части пирога.
Который, кстати, оказался восхитительно вкусным. «Сказочно вкусным», — сказал Роберт, и Марко молча с ним согласился. Молча — потому что, во-первых, его рот был полностью забит душистым воздушным тестом, а во-вторых, кому, как не Роберту, лучше всех знать о сказках.
Лиза же болтала без умолку, каким-то образом умудрившись уничтожить две порции пирога, пока Марко еле справлялся с одной. Больше всего то, что она рассказывала, походило на обычные сплетни, но, прислушавшись, Марко понял, что обычным тут и не пахло.
— И вот, приходит ко мне несчастный Юлиан, — вещала Лиза, — и плачется, мол, полтора века прожил в этой библиотеке, а теперь выселяют, мол, новые порядки, новая нечисть. Что мне оставалось делать? Дождалась ночи и пошла разбираться. Ух, как я орала!
Она вытянулась на стуле и потрясла небольшим кулачком.
— Разбежались? — спросил Роберт, посмеиваясь.
— А куда б они делись, — Лиза фыркнула. — Пытались мне голову задурить, мол, цифровые технологии, компьютеризация, все дела. Да не на ту нарвались. Мальчики мои, — она нежно погладила татуировку на шее, — быстро показали им, что со мной спорить не стоит. Выселить их, конечно, не вышло, но зато они придумали, как им с Юлианом скооперироваться. Теперь он каталожные записи прямо в компьютере путает.
Марко немного разомлел. В пекарне было тепло и уютно, пирог сытой тяжестью лежал в животе, голосок Лизы вился вокруг, и все это было настолько спокойно, хорошо и правильно, что Марко совсем забыл о времени. Из полусна его вырвал негромкий голос Роберта:
— Пора.
Лиза кивнула, быстро собрала пальцем крошки со своей тарелки, слизнула их и выскочила из-за стола. Марко потянулся следом, по дороге бросив взгляд на остатки пирога. Дракона там не было, а блюдце с остальными фигурками тоже исчезло, так что непонятно было, то ли дракон все-таки ожил, то ли его просто кто-то убрал.
Оказавшись на улице после полумрака и жара пекарни, Марко зажмурился и обхватил себя руками, пытаясь унять мгновенный озноб. И тут же вздрогнул и распахнул глаза, почувствовав, как на плечи легла мягкая теплая ткань.
В свитере Роберт казался выше и стройнее. Марко машинально схватился за лацканы пальто, чтобы то не соскользнуло, и слабо запротестовал, почему-то не в силах отвести взгляд от плеч Роберта, обтянутых тонким трикотажем — как будто не видел его полуголым в номере, где они ночевали в Ганновере.
— Не возмущайся, — весело сказала Лиза. — Ты пока еще можешь простудиться, не доехал же.
Она вскочила на низенький заборчик, отделяющий тротуар от проезжей части и прошлась по нему, балансируя руками, как заправская гимнастка. Куда Марко должен был доехать, он спрашивать не стал, вместо этого решительно запихнул руки в рукава пальто и пошел рядом с Робертом вслед за Лизой.
Хотя в пекарне слова Роберта звучали так, как будто они куда-то опаздывают, бродили по улицам Геттингена они довольно долго. Лиза как будто задалась целью познакомить Марко с как можно большим количеством местной нечисти: маленькие создания, иногда похожие на людей, иногда не очень, высовывались буквально из каждой вывески, приветствовали Лизу, почтительно кланялись Роберту, радостно облепляли Марко. Он сначала шугался, но быстро привык. Одного особенно шустрого малыша, всего покрытого пушистой зеленоватой шерсткой, даже усадил себе на плечо и прошелся так два квартала, подкармливая его нашедшимся в кармане пальто печеньем. Малыш хрумкал, ронял крошки, щебетал что-то непонятное и периодически тыкался холодным носиком в ухо Марко. Когда он вдруг спрыгнул на землю и нырнул в щель между булыжниками мостовой, Марко даже грустно вздохнул.
— Они должны жить на своих местах, — оглянувшись на него, сказала Лиза. — Как и я.
Незаметно они дошли до площади, в центре которой возвышался смутно знакомый Марко фонтан с чем-то вроде ротонды. Только было в этой ротонде что-то не так. Чего-то в ней не хватало.
И только тут Марко вспомнил, почему имя «Гусятница Лиза» показалось ему знакомым.
— Пора, — еще раз мягко сказал Роберт.
— Да знаю я, — Лиза досадливо отмахнулась. — Любишь ты позанудствовать, Таззель. Томасу привет.
Она вспрыгнула в центр ротонды, повернулась и посмотрела на Марко.
— Я рада, что ты появился, — сказала она. — Приезжай еще.
Удивленный таким внезапным признанием Марко не успел сказать ничего в ответ. Лиза провела рукой по волосам и откинула ее в сторону, потянув от шеи еле заметный мерцающий след. Бледное облако захлопало крыльями, загоготало на три голоса и приземлилось на руки Лизе, оборачиваясь гусями.
— Только без поцелуев. Тебе не меня целовать хочется, — строго сказала она, махнула рукой и вытянулась.
По ее телу от ног побежала бледно-золотистая волна, превращая джинсы в платье, а живое тело в бронзу. Через секунду Марко и Роберт стояли перед памятником, в котором ничего не было от той живой и разговорчивой Лизы, с которой Марко познакомился несколько часов.
Или все-таки было.
От бронзового плеча отразился солнечный луч и ударил прямо в глаза Марко. Он зажмурился, явственно услышав девичье хихиканье.
— Устал? — спросил Роберт.
Марко кивнул и медленно открыл глаза. Солнце оказалось совсем низко, еле выглядывало из-за крыш домов. А ведь им предстоял еще долгий путь до гостиницы. Или недолгий — за время их блужданий по Геттингену Марко совершенно потерялся в пространстве и даже приблизительно не мог представить даже, в какую сторону двигаться теперь.
Роберт снова взял его за локоть, как перед встречей с Лизой.
— Ты же знаешь, — сказал он, и Марко понял, что действительно знает.
Он зажмурился, вдохнул полной грудью и медленно выдохнул. Когда он снова открыл глаза, они стояли перед той самой крохотной гостиницей, где Марко припарковался утром.
Ужин, душ и кровати тут оказались ничуть не хуже, чем в Ганновере, но кое-что Марко не давало покоя. И, уже утонув в белоснежных простынях, он все же спросил:
— А что Лиза имела в виду, когда сказала, что рада тому, что я появился?
— Твое появление позволило ей побыть живой не только ночью, — просто объяснил Роберт.
— Именно мое? — недоверчиво спросил Марко. — Но я же ничего не делал.
— Ты ждал чуда.
Роберт повернулся на бок, подперев голову рукой и посмотрел на Марко.
— Ты знал, что в этом городе тебя ждет чудо. И чудо произошло.
Марко помолчал, переваривая.
— А… — начал он, но тут же замолчал.
О поцелуях спрашивать ему почему-то не хотелось. По крайней мере, не сейчас, когда Роберт лежал и смотрел на него своими непонятными засасывающими глазами.
Марко буркнул что-то похожее на «спокойной ночи», отвернулся к стене и накрылся одеялом с головой.
Хотя думать о поцелуях это не помешало.
Марко стоит напротив фонтана с Гусятницей Лизой — струи воды текут беззвучно и тягуче — и оглядывается по сторонам, но черный парень никак не появляется.
Марко разворачивается и идет по улицам, сначала медленно, потом быстрее пробегает один перекресток за другим. Он кричит, и его голос разбивается о стены серых домов на осколки эха. Раз за разом Марко возвращается к площади и снова кидается в переплетение улочек в поисках — кого?
Бронзовые глаза Лизы смотрят равнодушно и слепо, как будто мимо него.
Через миллионы лет бесплодной беготни Марко выдыхается.
Он подходит к фонтану, садится на его край, бездумно опускает руку в серую воду, в которой отражается такое же серое небо и черная ротонда со смутной фигурой посередине. Марко поднимает голову, смотрит на Лизу, а потом снова опускает взгляд к воде. По воде идет рябь, мешающая разглядеть отражение точно, но Марко не сомневается, что видит в воде, там, где должна отражаться статуя, того самого черного парня, ночных встреч с которым сначала так пугался, а теперь начал ждать.
Марко осторожно прикасается ладонью к поверхности воды, и отражение окончательно разбивается рябью, превращается в смесь черно-серых пятен. Марко решительно перекидывает ноги через бортик фонтана, забирается на ротонду и некоторое время вглядывается в лицо Лизы.
Потом он наклоняется и осторожно целует Лизу в губы, словно принц из сказки. Бронзовые губы холодные и влажные и остаются такими же, когда Марко отстраняется. В его голове вспыхивают слова, то ли произнесенные Лизой, то ли придуманные им самим: «Тебе не меня целовать хочется».
Марко задумчиво кивает, спрыгивает в фонтан и летит, летит, летит сквозь серую бесконечность.
Проснулся Марко в не самом прекрасном расположении духа. Первое, что он сделал — придирчиво разглядел свои руки и, не обнаружив новой татуировки, помрачнел еще больше. Что-то то ли внутри него, то ли вовне, что-то непонятное, шуршащее драконьими крыльями, твердило, что в Геттингене ему больше делать нечего, что его ждет дорога. Дальше.
Но без татуировки Марко чувствовал себя так, словно не довел что-то до конца.
Невпопад отвечая Роберту, некоторые его реплики вообще пропуская мимо ушей, Марко пожевал завтрак, даже не заметив, что там было, помыкался по крохотному холлу.
Роберт его не торопил, наблюдал с еле заметной улыбкой, и это внезапно взбесило Марко настолько, что он развернулся на пятках и, не оглядываясь, выскочил на улицу. И только пробежав до середины затененной аллеи, ведущей к парковке, он осознал, что кусты сегодня выглядят совсем по-другому.
Марко аккуратно подцепил ближайшую к себе ветку, подтянул ближе и так же аккуратно, еле касаясь, провел раскрытой ладонью по распустившимся бутонам. Цветы нарушали все возможные законы ботаники своим разнообразием и великолепием: на одной и той же ветви, да что там, на одном и том же черешке сияли, трепетали лепестками, дерзко топорщились самые разные цветы. Всех возможных расцветок и форм. Кажется, Марко узнал какие-то из тех домашних растений, которые выращивала его матушка, но в этом он был совсем не уверен: буйство красок больше подходило бы какой-нибудь экзотической оранжерее, чем уютному садику в центре Германии.
— Успокоился? — раздался позади него негромкий голос.
Марко наклонился к цветам, зажмурился и вдохнул, вбирая в себя аромат, смешанный из невообразимого количества запахов: и приятных, и отвратительных, но вместе образующих гармонию.
Не открывая глаз, Марко кивнул — и застыл, почувствовав, как на его плечи легли теплые ладони, проехались ниже, на миг задержавшись над локтями. Это тепло — наводившее на смутные мысли, сулившее жар — чувствовалось даже сквозь куртку, которую Марко сегодня зачем-то нацепил еще в номере, хотя день обещал быть таким же солнечным, как и предыдущие. Это тепло было таким же неправильным, как и эти сумасшедшие цветы, как вся эта безумная поездка, больше похожая на путешествие вниз по кроличьей норе. И в то же время нужным.
Таким нужным, что Марко, вздохнув, откинулся назад, приваливаясь спиной к груди Роберта.
— Ты устал, — негромко сказал тот. — Я понимаю.
И больше ничего. Ни обещаний, ни заверений в том, что дальше ждут еще более интересные приключения, ничего. Только спокойное признание того, что он, Марко, имеет право на усталость даже от чудес.
Правая рука дико зазудела.
Марко неловко задрал рукав куртки, чуть не порвав молнию на обшлаге, и с облегчением выдохнул, увидев часть циферблата, умостившуюся возле волн и языков пламени. Ей не хватало только стрелок, но Марко знал, что они просто еще не дошли до нужного места, поэтому их и не видно.
— Ну все, можно ехать, — весело сказал он, выдираясь из рук Роберта.
Перед тем как покинуть Геттинген, Марко сделал круг, чтобы заехать на площадь к Лизе. Не останавливаясь, он нажал на клаксон, вспугнув голубей с фонтана, и поехал дальше.
В зеркале заднего вида танцевала стая птиц.
Марко улыбался.
Солнце постепенно спряталось за набежавшими тучами, и то и дело срывался мелкий дождь, разбивавшийся каплями о лобовое стекло. Вкупе с тем, что их путь сегодня пролегал почти полностью через лес, атмосфера создавалась довольно мрачная, но вернувшееся к Марко хорошее настроение это испортить не могло. Он насвистывал в такт песням из магнитолы, уже привыкнув к тому, что их никак не могло оказаться ни на флэшке, ни, может быть, вообще в этой реальности. Это было неважно. Важно было только то, что они как нельзя лучше подходили и дороге, и еле ощутимой вибрации руля в руках Марко, и такому же еле заметному присутствию Роберта рядом.
Когда они доехали до развилки, Марко свернул, не дожидаясь указаний Роберта. Он даже не задумывался, почему закрутил руль, поворачивая на разъезде, просто это снова оказалось единственно правильным, единственно возможным вариантом развития событий.
Как когда Роберт его обнял там, в Геттингене.
Полтора часа и несколько миллионов лет назад.
Роберт, по своему обыкновению, ничего не сказал, но Марко уже не нужно было даже смотреть на него, даже искоса, чтобы чувствовать его молчаливое одобрение.
И, кажется, что-то похожее на восхищение.
Но вот об этом Марко пока что запрещал себе думать.
Не все сразу, в конце-то концов.
Бад-Херсфельд встретил их пасмурным небом, немного похожим на то небо, которое Марко видел в снах. Только вот там воздух был сухим, напоминающим атмосферу в старых библиотеках, где книжная пыль, кажется, пропитала собой все. Бад-Херсфельд же был пропитан не пылью, а влагой весенних дождей, обещающих в самом скором будущем буйство зелени и цветов.
Марко приоткрыл окно и дышал всей грудью — даже на более или менее оживленных улицах города, даже в салоне автомобиля эта торжествующая свежесть чувствовалась так же отчетливо, как если бы они забрались в самый центр весеннего леса. Или одного из тех кустов, что росли возле гостиницы в Геттингене.
— Стой, — внезапно сказал Роберт.
Ну, конечно же, внезапно, а Марко уж было расслабился, поверил, что уже научился сам ухватывать подсказки сказочной реальности, исподволь проникающей в реальность реальную. Он резко затормозил и повернулся к Роберту, готовый высказать ему все, что думал по этому поводу, но Роберт на него не смотрел, а махал кому-то сквозь открытое окно. Марко испытал приступ дежавю и насупился.
Хорошо хоть, теперешним знакомцем Роберта оказался высокий, некрасивый и какой-то нескладный парень, а не очередная хорошенькая девушка. Хотя отреагировал он ничуть не менее радостно, чем Лиза, даже, наверное, еще сильнее: Марко и глазом не успел моргнуть, как этот парень уже засунулся внутрь автомобиля чуть ли не целиком (и как только умудрился протиснуться сквозь не такое уж большое окошко) и принялся растягивать щеки Роберта в разные стороны, приговаривая:
— Малыш Таззель, сукин ты сын, где тебя носило-то?
Роберт мычал и вяло отбивался. Марко невольно вжался в дверцу со своей стороны, со страхом ожидая, что щеки Роберта вот-вот не выдержат такого обращения и либо просто порвутся, либо вообще останутся в руках этого чересчур эмоционального парня.
Но, хвала всем существующим и несуществующим богам, все закончилось довольно мирно.
— Садись, подвезем, — сказал Роберт, когда его наконец отпустили. — Опаздываешь уже, небось?
— Пипец как, — задушевно сообщил парень, уже каким-то образом устроившийся на заднем сиденье. — Время летит, ни черта не успеваю.
— Тебе привет от Лизы, — улыбаясь, сказал Роберт.
— Так вот оно в чем дело! — завопил парень и подпрыгнул. — Рассказывай же, как там она!
Марко вежливо кашлянул. Парень немедленно с интересом воззрился на него.
— Это ты подарил Лизе время? — осведомился он, широко осклабившись и показывая неровные, но явно здоровые зубы.
Здоровые крепкие белые зубы с немного выделяющимися клыками.
Марко в панике посмотрел на Роберта. Тот безмятежно улыбался и помогать явно был не намерен.
— Наверное, — осторожно сказал Марко. — Меня Марко зовут. Если что.
— Отлично.
Парень просунулся между сиденьями — Марко еле подавил желание отпрянуть — и протянул ему руку.
— Я Томас. Муж Лизы.
Марко машинально пожал твердую сухую ладонь.
— Муж Лизы? — недоверчиво спросил он. — Но она же…
— Статуя, — закончил за него Томас. — Ну да. А что?
— Действительно, — пробормотал Марко и повернулся к рулю.
Поколебавшись, он наклонил зеркало заднего вида так, чтобы видеть и лицо Томаса.
— Прямо, — немедленно сказал Томас. — По указателям к больнице, не ошибешься.
Роберт молчал, улыбался и вообще казался витающим где-то далеко отсюда. Марко покосился на него, в зеркало, снова на Роберта, вздохнул и нажал на педаль газа.
— Да, не каждый может похвастаться тем, что его жена — символ города, — тем временем вещал Томас. — Да не просто символ, а тот, поцеловать который — дело чести каждого докторанта. Раньше к ней и студенты целоваться лезли, но я это быстро прекратил.
Роберт издал какой-то непонятный звук.
— Цыть, — добродушно сказал ему Томас. — Ну, может, и не совсем я…
— Учитывая, что запрет издали лет эдак за… сколько? До твоего рождения? — не менее добродушно сказал Роберт.
Томас отмахнулся, всем своим видом показывая, что слова Роберта всего лишь грязная инсинуация и не более того. Марко мог поклясться, что увидел эту мысль выгравированной горящими буквами на лбу Томаса. Или ему это просто показалось.
— Указатель не пропусти, — посоветовал ему Томас и продолжил. — Так вот. Эти надутые индюки, которых по какому-то недоразумению посадили в кресла администрации города, а не снесли на рынок, вообразили, что студенты недостойны того, чтобы целовать Лизхен, и запретили этот старинный обычай.
— А-а… — беспомощно протянул Марко. — Э-э…
Томас продолжал, не обращая внимания на попытку Марко привлечь внимание к логическим несостыковкам в его рассказе:
— Но нашелся отчаянный храбрец, который презрел глупый запрет!
Он выпятил грудь и постучал по ней кулаком, чтобы у Марко не осталось ни малейших сомнений в том, кем был этот «отчаянный храбрец».
Роберт чуть сполз по сиденью и, кажется, задремал.
— И вот, под покровом ночи, — Томас сделал такие страшные глаза, что Марко чуть не забыл притормозить перед пешеходным переходом, — этот храбрец прокрался к фонтану. Тысячи здоровенных стражников, вооруженных до зубов, окружали несчастную девушку! Но храбрец одной левой…
Роберт кашлянул.
— Двумя левыми, — невозмутимо поправился Томас, — раскидал их всех. И вот, трепеща от еще непонятого им самим чувства, храбрец взлетел на ротонду. Светила полная луна, и Лиза выглядела так очаровательна в ее лучах, что я, то есть храбрец на миг застыл, любуясь ее прелестными щечками, локонами, выбившимися из тяжелой прически, доверчиво распахнутыми губками…
Марко вспомнил свой сон и почувствовал, как его уши немедленно начали полыхать жаром.
— И что же дальше? — преувеличенно бодрым голосом спросил он.
— Я ее поцеловал, и она ожила, — буднично ответил Томас. — Потом мы поженились, потом я закончил докторантуру и с тех пор работаю здесь. Мы приехали, кстати.
Марко машинально нажал на педаль тормоза.
Снаружи Томас оказался, кажется, не открывая двери и точно до того, как машина полностью остановилась.
— Парковка вон там, — наклонившись к окну и махая рукой сразу во все стороны, сообщил он. — Захотите зайти — не забудьте халаты.
Он ущипнул Роберта за нос и рысью помчался по аллее в сторону низкого белого здания.
— Что это? — спросил Марко, глядя ему вслед.
— Радиологический центр, — помолчав, ответил Роберт. — Детское отделение.
![footer](http://i.imgur.com/UuPPAcS.png)
@темы: фик, Team Fantasy, Седьмой день, Football Spring AU-Fest 2017