Название: And breathe me
Автор: сборная России
Форма: клип
Пейринг/Персонажи: Илья Кутепов, Артем Ребров, Александр Головин, Денис Черышев, их деймоны
Категория: пре-слэш
Жанр: деймон-АУ
Рейтинг: G
Продолжительность: 3:07
Музыка: Sia - Breathe me
Саммари: один много думает, второй выжидает, третий тормозит, четвертый не принимает себя
Предупреждение/Примечание: видео-нарезка к работам "Протянуть руку" (2 тур) и "Демонам лучше знать" (3 тур).
Общий доступ к видео закрыт, доступно по ссылке.
Название: Деймонам лучше знать
Автор: сборная России
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Денис Черышев/Александр Головин
Категория: пре-слэш
Рейтинг: G
Саммари: Они тормозили, а деймоны все порешали
Предупреждение/Примечание: коллаж к работе "Деймонам лучше знать", при нажатии на превью открывается картинка в отдельном окне в размере: 1024*1280
Название: Деймонам лучше знать
Автор: Сборная России
Размер: мини, 905 слов
Пейринг/Персонажи: Денис Черышев/Александр Головин
Категория: пре-слэш
Жанр: повседневность, юст, фэнтези
Рейтинг: G
Саммари: Они тормозили, а деймоны все порешали
Предупреждение/Примечание: кроссовер с трилогией "Темные Начала" Ф. Пулмана. Деймоны-АУ.
Деймоны — проявление души человека, существуют отдельно от людей в форме животных и представляют сущность своих обладателей, наиболее яркие черты их характера. Только у детей деймоны способны изменять форму, в то время как деймоны взрослых принимают единственный образ.
Ксана всю жизнь его троллила. Саше иногда казалось, что как только они родились, Ксана сразу же поставила себе троллинг в главные цели их жизни.
Иначе чем еще можно объяснить все эти её тусовки с Лией? Саша уже устал ловить раздраженные взгляды Дениса в свою сторону. Вот только Головин то причем – это всё Ксана.
Начнем с того, что при первом знакомстве, Ксана начала вести себя крайне неадекватно, хотя до этого отличалась большей рассудительностью, нежели Саша. Головин даже не успел толком обменяться рукопожатиями с Денисом, как Ксана подлетела к деймону Дениса – пепельно-голубой рыси, которая лежала у его ног, отставив лапы, почти как сфинкс – и вцепилась своими лапками в землю, в каких-то пару сантиметров от представительницы кошачьих.
– Смотрю, деймоны решили познакомиться и без нас, – улыбнулся Черышев, хвастаясь своими мимическими морщинками у глаз. – Меня зовут Денис, думаю ты в курсе, а эту невозмутимую даму – Лия.
– А мою "невозмутимую даму", – ответил Саша, бросив недоумевающий взгляд в сторону своего демона, – зовут Ксана.
Деймоны, казалось, вообще забыли об их существовании, что невероятно смущало. Но ладно Ксана – Саша уже потихоньку начинал отходить от шока, стараясь явно не показывать свое удивление, мол, она так всегда и делала, да. Однако и поведение Лии, мурчащей о чем-то с Ксаной, тоже казалось её хозяину странным, судя по недовольно поджатым губам Черышева.
Засим всё. Денис и Саша не особо сблизились, а вот их деймоны, наоборот, словно лучшие подружки, постоянно были рядом, охотно идя на контакт, и при любом удобном случае стремились к общению, пренебрегая обществом других деймонов. Головин же продолжал постоянно ловить хмурый взгляд Черышева, обращённого в сторону рыси и стрижа.
– Ксан, что ты удумала, – не выдержал Саша после одной из тренировок, на которой Ксана уж совсем перешла границы: уселась прямо на голове у Лии, распушив перья, сидела и довольно посвистывала. – Мне неловко вообще-то.
– Что естественно, то не безобразно, – ответила Ксана, отказавшись наотрез пояснять, что она имела ввиду. Сашка сначала пробовал выяснять, что та подразумевала под «естественно», но бросил это дело. Ксана, в принципе, была не сильно разговорчивая. Хорошо, если пару раз в день они перемолвятся фразой-другой. Так им было комфортнее.
Тем более, если Ксана что-то вбила к себе в голову, выбить эту дурь обратно было бы невероятно тяжело. И Саше оставалось только надеяться, что ни к каким катастрофам её своеволие не приведет.
Например, в двенадцать лет, когда Головин в первый раз влюбился, Ксана, тогда еще не выбравшая окончательную форму, перед Сашиной возлюбленной принимала форму павлина, постоянно хвастаясь перьями, или же обращалась милейшей белочкой с золотисто-рыжим мехом. Самый финиш был, когда она приняла форму квезали – красивой тропической птицы с длинным хвостом, и, скорее всего, такого же размера, как и Ксанино самомнение.
Саша всячески старался не думать, что если бы Ксана могла менять форму сейчас, то перед Лией уже давно крутился не стриж, а квезаль.
Все. Стоп. Не думать.
– Лия, – переходя с русского на испанский, потому что так быстрее и проще, обратился Денис, – чего это ты решила внезапно сдружиться с Ксаной? Не хочешь немного на тренировках побыть одна, а то меня ощущение чужого деймона рядом с тобой выбивает из колеи, не могу сосредоточится…
– Попробуй привыкнуть, – муркнула в ответ Лия и с невозмутимым видом принялась вылизывать лапы.
– В смысле? – удивился Денис. – Тебе настолько нравится Ксана?
Лия не ответила, лишь взглянула мельком на Черышева, который давно не чувствовал себя настолько глупым, как в этот момент.
– Эй, что за бунт! – возмущенно воскликнул Денис. – Ты отвечать собираешья?
– Пораскинь немного мозгами и вспомни, что ты это я, – Ксана недовольно дернула хвостом и принялась ещё усерднее чистить щерстку.
– Ну, ладно, – не зная, что сказать, пробурчал Денис. – Попробую. Уговорила.
Сказать проще, чем сделать: постоянное фантомное присутствие Саши не давало нормально тренироваться, Денису периодически хотелось найти того взглядом, чтобы убедиться, что Головин находится дальше, чем на расстоянии трех сантиметров. Кожа постоянно зудела, будто Саша к ней прикасался: ощущения пугающие и смущающие одновременно. Регулярные гневные взгляды в сторону Лии разбивались о стену безразличия. Безразличия к Денису, но только не к Ксане, потому что рядом с с ней рысь чуть ли не пищала от восторга. Может, по её спокойной морде это было тяжело понять, но Денис всё видел.
Такое знание постоянно зависало на подкорке и не давало спокойно жить. Так еще и разговаривали они настолько тихо, что ни Саша, ни Денис не могли расслышать и словечка.
Когда на матче с Саудовской Аравией забил Черышев, Саша одним из первых оказался рядом, и, не отдавая отчета своим действиям, – адреналин и все дела – крепко прижал к себе Дениса, уткнувшись носом в шею. Денис замер, не в силах (и не желая) отодвинуться.
А потом черт его дернул посмотреть деймонов, которые, как оказалось, устроили дикие пляски на бровке: Ксана то взлетала, то опускалась стрелой прямо на Лию, перебирая клювом густую рысью шерсть, и снова взлетала, кружа над рысью и вереща. Лия же замерла, как истукан, зажмурилась и громко мурчала. Настолько это было странно и дико – Лия себя подобным образом вела только во время секса.
– Саша, – быстро прошептал Денис. – Посмотри на них. Посмотри. На них.
Слегка растерянный Саша, оторвавшись от Дениса, перевел взгляд в сторону Лии и Ксаны. А потом посмотрел Денису в глаза, смущаясь, ответил:
– Мне только ощущения, что я потрахался, сейчас не хватало.
И пошел к центру поля, потащив приходящего в себя Дениса за собой. Нужно было разыгрывать мяч.
Всё ещё было впереди.
– Не могла бы ты вести себя чуть менее вызывающе, – слегка (скорее для вида) ворчала Лия. – Ты их пугаешь.
– Ничего, я Сашку знаю, он намеков не понимает.
– Ладно, – согласилась Лия, понимая, что выбора у нее все равно нет. И не то чтобы ее это расстраивало. 
Название: За смерть!
Автор: сборная России
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: Артём Дзюба, Александр Кокорин
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Саммари: Небольшой рассказ о том, как мистицизм, характерный для рубежа XIX-XX веков, повлиял на судьбу двух отдельно взятых людей.
Предупреждение/Примечание: коллаж к работе "За Смерть!", при нажатии на превью открывается картинка в отдельном окне в размере: 1920*2400
Название: За Смерть!
Автор: сборная России
Размер: мини, ~1270 слов
Пейринг, персонажи: Артём Дзюба, Александр Кокорин
Категория: джен
Жанр: AU, криминал с лёгким налётом декаданса
Рейтинг: PG-13
Саммари: Небольшой рассказ о том, как мистицизм, характерный для рубежа XIX-XX веков, повлиял на судьбу двух отдельно взятых людей.
Предупреждение: как бы вполне очевидно, но на всякий случай под катсмерть персонажаПримечания: время действия — конец XIX века.
Хочется выразить огромную благодарность Борису Акунину и его роману "Любовница смерти" за вдохновение. На всякий случай, наверное, стоит пояснить, что в "клубах смерти", которые упоминаются в работе (а они существовали и в реальности), состояли мистически настроенные люди; они романтизировали смерть и почитали за счастье уйти из жизни раньше отведённого им срока. В силу своего психологического состояния они или видели знаки того, что им нужно умереть, или же (как в романе Акунина) им эти знаки подбрасывали намеренно. Исход, как говорится, был предсказуем.
Автор целует ваши мысли и от всей души желает хорошо провести последние дни лета.
Вдоль Дворцовой набережной шагал человек. Высок, широкоплеч и статен, он, казалось, не шёл, а летел, точно подгоняемый в спину какой-то неведомой силой. На губах его играла усмешка, и редкие прохожие, попадавшиеся на его пути, видели её и против воли улыбались в ответ.
Титулярный советник Дзюба был взволнован и окрылён. Сегодня ему был дан знак. Знак самой Смерти.
Смерть! Сколь много противоречивого таит в себе это слово. Пугающая, холодная пустота или же милосердная тьма, что способна укрыть собою от забот бренного мира; конец всему сущему или, напротив, начало всех начал. Страшный призрак, являющийся бессонными ночами, или прекраснейшая из невест — самая желанная, в пышном чёрном одеянии на фоне белоснежных уборов невест земных.
О, Смерть! Проходя мимо Зимнего дворца, Дзюба не бросил и беглого взгляда на его архитектурное великолепие. Он размышлял о том, как щедра и благосклонна та, в чьей власти низвергнуть всё вокруг в пучину мрака и забвения. В этот день не он один удостоился чести получить знак, приглашение разделить ложе с Чёрной невестой. Смерть не ревнива, думал он, а это означало, что и ему самому дОлжно быть выше подобных чувств, далёких от истинного благородства.
А потому Дзюба спешил. Сам того не замечая, ускорял шаг, дабы как можно быстрее встретиться с тем, кого он считал своим близким другом. Тем, кого наравне с ним сочла достойным сама Смерть.
У парадной его уже ожидали.
— Что-то вы больно взбудоражены, Артём Сергеевич.
— Полноте, Сашенька, а вы будто нет! Такой день, такое событие…
Шедший позади Кокорин, коллежский секретарь одного с ним ведомства, издал не вполне определённый звук, похожий на хмыканье. Однако Дзюба не расслышал этого и счёл, что тот попросту не смог найти слов, подобающих столь важному моменту.
Они поднялись по лестнице и остановились у дверей хорошо знакомой обоим квартиры. Дзюба повозился с ключом чуть дольше обычного и, отперев, пропустил Кокорина вперёд.
Квартира, доставшаяся Дзюбе от покойного отца, была обставлена с роскошью на грани безвкусицы. Он давно подумывал о том, чтобы переменить здесь что-либо; теперь же это не имело никакого значения. Роскошный ли интерьер, убогая ли лачуга — Смерти всё равно. Не в том ли её мудрость и величие?
Прошли в гостиную в торжественном молчании. Дзюба достал из серванта бокалы, Кокорин развязал принесённый с собою свёрток и поставил на стол непочатую бутылку красного вина. То была их последняя бутылка на двоих, скромное прощание друг с другом и с миром, полным сует и тревог. Немногим позже они встретятся в тайном месте и совершат… нет, не самоубийство; чересчур пошло это звучит. Обряд, святой обряд вхождения в храм Смерти. Той, что встретит их с лаской и заключит в свои благословенные объятия.
Наконец сели за стол, и вино заиграло на тонких прозрачных гранях рубиновыми бликами.
— Что ж, Сашенька, — Дзюба поднял бокал, и Кокорин последовал его примеру. — Вот и пришёл счастливый час. От души рад нашей дружбе и благодарю вас за то, что открыли мне глаза на суть вещей. Вся наша жизнь — дорога к Смерти. Глупцы в ужасе бегут от неё, стремясь продлить своё существование на земле. В конце концов она неизменно настигает их — дряхлых, больных и немощных. Мы же с вами предстанем перед её взором во цвете сил, возьмём её под руку и вступим в вечность, готовые беззаветно и преданно служить ей. За Смерть!
— Отлично сказано, Артём Сергеевич, — тихо, с достоинством произнёс Кокорин.
— Целую ваши мысли, дорогой мой.
Хрустальный звон подытожил короткую, но пламенную речь. Дзюба мигом осушил свой бокал до дна; Кокорин же лишь поднёс свой к губам. Не прошло и нескольких мгновений, как лицо титулярного советника вдруг исказилось. Он захрипел и схватился за горло. Силился вдохнуть, но потуги его были тщетны. Неловко взмахнув рукой, он попытался было призвать на помощь Кокорина, но тот не сдвинулся с места. Поставил бокал с нетронутым вином на стол и глядел немигающим взором будто бы сквозь него.
Спустя минуту всё было кончено. Дзюба обмяк и сполз со стула. Глаза его были распахнуты, а сердце больше не билось. Кокорин посидел ещё немного, а после тряхнул головой, точно сбрасывая с себя какое-то наваждение, и вздохнул. Потянулся к своему свёртку, достал оттуда маленький деревянный ящичек с инструментами и перчатки. Надел их и с ящичком в руках направился из гостиной в рабочий кабинет, где стоял громоздкий сейф. Несколько ловких манипуляций — и вот уже умелые руки достают из него аккуратные стопки банкнот.
Когда все деньги были сложены и упакованы в плотную бумагу, Кокорин запер дверцу сейфа тем же манером, каким и открывал его некоторое время назад. В гостиной всё оставалось по-прежнему; впрочем, странно было бы ожидать чего-то иного. Разве только Смерть костлявая могла заглянуть на огонёк.
Кокорин усмехнулся этой мысли.
Ванная комната в квартире Дзюбы была под стать всему остальному — вычурная, с зеркалом в золочёной раме на стене. Отравленное цианидом вино текло по гладкому кафелю раковины и оставляло розоватые следы; Кокорин тщательно смыл их водой. После чего ополоснул бокалы, свой и Дзюбы, и насухо вытер их махровым полотенцем, что висело рядом на крючке. Вскоре те заняли своё законное место в серванте.
Задерживаться более было незачем. Кокорин не испытывал ровным счётом ничего из того, что мог бы ощутить иной человек после содеянного им: ни страха, ни раскаяния, ни трепета перед расплатой если не в этом мире, то на последнем суде перед Всевышним. В Бога он не верил, равно как не верил и в Смерть в том её представлении, что привело Дзюбу к столь печальному концу.
Прежде чем покинуть квартиру, Кокорин подошёл к мёртвому телу. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он в последний раз посмотрел в широко раскрытые глаза. А затем он занёс руку над ними и опустил веки, коснувшись ладонью не успевших остыть и навечно потерять румянец щёк.
Он запер двери на ключ и спустился по лестнице, сжимая в руках свёрток — более объёмный и тяжёлый, чем когда он поднимался наверх. Бутылка была разбита в ближайшей подворотне, и земля жадно вобрала в себя остатки смертельного напитка. А ключ от квартиры поглотили тёмные воды Невы.
На следующее утро коллежский секретарь Кокорин пропал, словно его никогда и не было. Он не выказывал большого рвения по службе, был беден и похоронил обоих родителей ещё в юности. В незаконном клубе почитателей Смерти, где он состоял, полагали, что Чёрная невеста унесла с собою не только его душу, но и бренное тело. Горевать о Кокорине было некому, а потому исчезновение его быстро забылось.
Тело титулярного советника Дзюбы было обнаружено спустя несколько дней; всё указывало на то, что несчастный скоропостижно скончался от удушья. В полиции заинтересовались отсутствием ключа от квартиры. С согласия родных взломали сейф, и пропажа весьма крупной денежной суммы обнаружилась незамедлительно. Возбудили уголовное дело, однако за неимением улик оно не получило должного развития и вскоре было закрыто. На похороны пришли сослуживцы Дзюбы и дамы, которым он оказывал знаки внимания на вечерах в салонах; всего их было около полусотни.
А позже человека, по описанию похожего на коллежского секретаря Кокорина, видели на Лазурном берегу, чаще прочего в главном игорном доме Монте-Карло. Он свободно вёл беседы на чистейшем французском языке, имел самые изящные манеры и пил только красное вино. Его почитали мистиком и авантюристом, поскольку на вопрос, каким образом он сколотил своё немаленькое состояние, он отвечал с неизменной улыбкой:
— Мне помогала сама Смерть.
Местное общество приписывало ему множество страстей. Однако страсть, за исключением игры, у него была всего одна: львы. Изображения и статуэтки этих хищников заполняли его шикарные апартаменты. Каждому экспонату он дал собственное имя, регулярно кисточкой смахивал с них пыль и относился к ним едва ли не более трепетно, чем иные родительницы относятся к своим драгоценным чадам.
Был в этой коллекции один экземпляр, который он выделял особо: маленькая фигурка бирюзового камня. Порой он клал её в карман, когда собирался посетить игорный дом. Подойдя к столу, он доставал фигурку, подносил ко рту и на мгновение касался губами. А после шептал одно-единственное слово, которое европейская публика считала чем-то вроде заклинания на удачу:
— Артём.
В такие дни он всегда был в выигрыше. 